Операция "Ы"

Иванов Виктор

К Шурику вернулось поэтическое вдохновение, и он продолжал на более высокой ноте:

...Спросите об этом мальчишку,

Что в доме напротив живет.

Он с именем этим ложится,

Он с именем этим встает!..

Лидочка смеялась. Смеялась тихо и очень красиво, от хорошего настроения. Она, покружившись, села на тахту, откинувшись спиной и красиво опершись позади себя ру­ками.

Шурик присел рядом в кресло. И стал читать стихи чуть тише, чуть проще, чуть интимнее, потому что именно

так понимал и трактовал строки Ярослава Смелякова:

...Недаром на каменных плитах,

Где милой ботинок ступал:

«Хорошая. Девочка. Лида.» —

В отчаяньи он написал...

Не может людей не растрогать

Мальчишки упрямого пыл,

Так Пушкин влюблялся, быть может...

Поближе к этим строкам Лидочка разволновалась. По­тому что здесь напрямую речь шла о любви. А всерьез, в стихах о любви, пусть даже и чужой, еще никто Лидочке не говорил.

Тем более, когда в комнате всего двое. Ты и он.

И больше никого.

И стихи читают только для тебя.

И такие стихи читают не зря.

Лидочка, чтобы успокоиться, взяла в руки своего люби­мого плюшевого Мишку, который был у нее с самого ран­него детства. Еще с тех незапамятных времен, когда Ли­дочка боялась одна засыпать и для надежности брала с собой в постель любимую игрушку — плюшевого Мишку.

Так что это была не просто игрушка, а поверенный самых смелых, самых сокровенных желаний, мыслей и сно­видений.

Мишка плюшевый не был безголосым. Он говорил с Лидочкой на самые разные темы и в самые сокровенные для Лидочки минуты. Он ее успокаивал, ободрял^выслуши-вал все тайны, и в нем они хранились, как в самом на­дежном сейфе.

Для других, для посторонних его голос был схож с мы­чанием. Он мягко мычал, как мычат медвежата в сказке:

— Кто взял мою маленькую ложку?

Именно так замычал в эту роковую минуту плюшевый медвежонок Мишка в руках взволнованной Лидочки:

— Му!..

Нет! Это невозможно! Такого не бывает! Что-то происходит! Что-то определенно в эту минуту происходит с несчастным Шуриком!

Лидочка подняла глаза на Шурика и почувствовала, что ее новый друг в эту минуту пребывает где-то совсем в ином месте. Во всяком случае мысленно.

— Что с вами?

— А?..

Шурик попытался совладать с собой:

— Ничего, на чем я... остановился?

Лидочка вдруг стала понимать, что с Шуриком происхо­дит нечто необычное. У него вдруг стал блуждающим взгляд, руки нервно теребили друг дружку, и сам он как-то сник.

Лидочка мучалась в попытках найти этому какое-то логичное объяснение, хотела и не находила как ему можно помочь...

— На чем я остановился?

— На Пушкине...

— Ага!.. Пушкин!..

«Там чудеса, там леший бродит. Русалка...»

«Нечисть. Злая сила. Высшая воля...» —

какими-то не­связными обрывками пронеслось у Шурика в голове. Лида совсем уж испугалась:

— Постойте-постойте! Какая русалка, Саша?

И тут Шурика осенило. Он все понял, но, чтобы не испугать Лидочку окончательно, попытался вернуться к то­му, что только что говорил:

«...на ветвях... Висит... Лежит...»

Лидочка поставила диагноз:

— По-моему, вы перезанимались.

И снова свой роковой звук исторг плюшевый Мишка в руках Лидочки.

Шурик вгляделся в игрушку и его рука невольно потя­нулась, чтобы взять это плюшевое воплощение Наваж­дения:

— Разрешите? Нет я не перезанимался.

Шурик несколько раз вперед и назад покачал Мишку, и тот дважды откликнулся: промычал что-то похожее на детское:

— Уа! Уа!..

— Я не перезанимался,— убежденно заключил Шу­рик.— У меня другое.

Шурик резко отложил в сторону игрушку. Повернулся лицом к девушке так, чтобы лучше видеть ее глаза. Шурик даже взял в свои руки руки Лидочки, чего никогда бы себе не позволил в иной, простой ситуации.

Сейчас же все было так неординарно, столь отчаянно, что Шурик, не сомневаясь в правильной реакции девушки, позволил себе этот жест.

— Я хочу задать вам, Лида, один серьезный вопрос. Лида внутренне вся напряглась.

— Это для меня очень важно,— не говорил, а словно решался на что-то жизненно важное Шурик.

Лидочка настолько прониклась там загадочным состоя­нием Шурика, которое пылало неугасимым огнем в его взоре, что спустя небольшую, но умело выдержанную пау­зу ответила:

— Задавайте!

Лида не отвела рук. Не выдала своего состояния сладо­стного ожидания ни единым движением, ни вздохом, только опустила глаза.

— Скажите, Лида, у вас не бывает...

Казалось, Лида всю жизнь ждала вот такой минуты.

И эта минута нежданно-негаданно наступила сегодня, когда с утра ничего этого не предвещало.

Эта минута пришла, не предупредив.

Наверное, так бывает всегда и у всех.

Во сне виденное, наяву грезившееся пришло на излете двадцатой весны Лидочки, в экзаменационную пору, в пору цветения акации и первых роз.

В пору, когда все мечты и цели хочется отбросить к чертовой бабушке ради такой вот минуты.

«И кто бы подумал, что рыцарь придет в образе вот этого чудаковатого парня? Хотя, каждая чудинка в нем, наверное, прекрасна! Он такой открытый! Он такой хоро­ший! Он добрый и симпатичный...» — думала Лидочка, не очень ясно слушая то, о чем проникновенным тоном гово­рил ей Шурик.

— ... вот вы приходите куда-то в первый раз,— а вам кажется, что вы здесь уже были. И все вам вроде знакомо: предметы, запахи, звуки.