Оперативное вторжение
Шрифт:
Сейчас выходило совсем уж трагикурьезное: не сумели пресечь сразу две попытки — одна исходила от чеченских боевиков, другая — от российских осужденных спецназовцев — РОС, короче, рота особой специализации. Все разом проникли на стратегический объект. Такое заварят, ни одна «Альфа» не разгребет. И в ушах прокатилось эхо этого слова: гребет... И — затихло по затухающей.
— Аховое положение, — бросил генерал помощнику, записывая номер сотового телефона, по которому с ним связался Ильин. Если бы Кудряшов заглянул в зеркало, он бы увидел себя — постаревшего на добрый десяток лет, с ввалившимися глазами, бледного до болезненной желтизны. Некоторые частенько сравнивали его с Русланом Хасбулатовым, вот сейчас цветом лица он точно походил на некогда высокопоставленного чеченца. — Стой, стой! Кого вы не можете
— Что там? — спросил помощник.
— Там полный п...ц. Сейчас прибежит какой-то приемщик с какой-то дверью. Там, говорит, все написано... Так, всем группам спецназа приготовиться. По полной...
34
Кемаля привлек голос Магомеда Тумриева, снайпера, взявшего под контроль оба южных выхода: центральный и тот, что вел из «минус первого этажа» на площадь. Стрелок находился в помещении билетных касс. Справа от него (восточная сторона) — глухая несущая стена, слева — две распахнутых настежь двери: одна вела в комнату старшего смены, вторая — в общее отделение с изолированными кабинками. Через приоткрытое окно, по отношению к площади расположенное на высоте трех метров, Тумриев увидел выбежавшего на площадь человека. Он лишь на миг показался из-за какого-то щита, который тащил на спине. Затем, повернувшись, устремился к Комсомольскому шоссе.
Вообще сбежавший заложник — рядовое событие, его даже происшествием не назовешь. Но этот заложник убегал из перекрытого и, казалось, надежно охраняемого помещения. Где в данное время должны находиться Юсуф Умаров и Владимир Юнусов. Минут двадцать прошло с тех пор, как они дали знать о себе короткими очередями, отвечая на огонь неугомонного приемщика.
Кемаль не дошел до билетных касс нескольких шагов. Он остановился там, где совсем недавно стояла толпа заложников, превратившихся вскоре в кровавое месиво. Отсюда были видны и искореженные машины «Скорой помощи», и пропитавшиеся кровью куски ткани, которыми кое-как были укрыты фрагменты тел. И к ним, и к расстрелянным милиционерам Кемаль приближаться запретил под стандартной угрозой расстрела заложников.
И вот именно к тому месту кто-то бежал, прикрываясь дверью. Снайпер, не спрашивая разрешения на выстрел, дважды спустил спусковой крючок штурмовой винтовки. Однако пули отрикошетили от металла. И не было никакой возможности попасть хотя бы в ноги беглецу: издавая жуткий грохот, дверь волочилась по брусчатке. За ней беглец был, как за танковой броней.
Он не повернул ни влево, ни вправо, а попер по прямой через шоссе к Комсомольской площади. Вот он миновал один пассажирский автобус, стоящий за внутренним кольцом площади, потом второй — это произошло уже внутри кольца. Между джипом отряда МЧС и спецмашиной отряда взрывотехников силы его, видимо, иссякли, и он бросил свой железный щит. Но сумел обезопасить себя на сто процентов, забегая за джип и находя за ним еще более надежную защиту.
Кемаль смотрел на «броненосца» завороженным взглядом. В голове не нашлось даже мысленного комментария к его действиям.
Али был знаком с тактикой спецподразделений. Он наверняка знал, что снайперы и наблюдатели заняли выгодные места. Их нельзя увидеть, разве что определить их позиции. То же самое происходило здесь, на захваченном объекте. Обмен любезностями.
Кемаль понимал, что ликвидация главаря террористов — одна из главных задач штаба, но только в точном просчете с последствиями и контрмерами, которыми ответят боевики. И все же Али обходил опасные места стороной. Пострадал купол, не такие серьезные разрушения были среди оконных стеклопакетов. Образно говоря, Кемаль, как вампир, сторонился тех мест, на которые падал солнечный свет из прохудившейся крыши. Он всегда находился в тени и лишь иногда подходил к краю. Чтобы сбить наблюдателей с толку, надевал маскировочную шапку и раскатывал ее до подбородка. В таком виде главарь не отличался от собратьев по оружию.
Он по рации вызвал Юсуфа. Тишина. Недолгая, правда. Усилив центральный вход
Кемаль отдал распоряжение, и два человека, пригибаясь, кинулись к выходу. «Зачем они пригибаются?» — удивился Кемаль. На этом этаже, где каждый звук, как в бане, гулко и протяжно разносился по всем закоулкам, никого нет. Последним его покинул «банщик», прикрываясь стокилограммовым тазом.
Кемаль подозвал Султанова и Душаева.
— Магомед, Касим, проверьте «Погребок». Посмотрите, на месте ли складская дверь, не засыпало ли шахту. Быстро! — вспылил он.
Али знал, что сделает дальше. Он выстроит перед входом десятерых заложников — прямо напротив трупов милиционеров. И предупредит, что расстреляет их, если в смерти своих товарищей найдет провокацию со стороны силовиков. Но тут же поостыл. Он предвидел ответ, причем не выдуманный, а от «чистого сердца». Кудряшов заверит, что не имеет к этому происшествию никакого отношения. Да, приемщик сейчас в штабе, хочешь, чтобы мы его вернули? «Банщик» в страхе съежится, а Кемаль разразится бранью: не надо смеяться. Надо было забросать его гранатами с самого начала.
Он перевел взгляд на темную амбразуру. Наморщился: что-то не так. Что-то необычное, противоестественное почудилось Кемалю в этом зияющем проеме. Что? Что не так? Он подошел ближе, даже втянул носом едкую атмосферу тлеющих тряпок. Наступил на какой-то предмет, отчего нога, как по мылу, поехала по полу, и террорист едва не потерял равновесия. Глянул под ноги: полно стреляных гильз, как на поле боя, в основном 9-миллиметровые «парабеллум» от австрийских «ТМП», которыми были вооружены Юнусов с Умаровым. Любой криминалист сдохнет от зависти. Место обнаружения, форма гильзы, цвет металла, размеры, маркировочные знаки, наличие, место расположения, форма следов.
Форма гильзы...
То острое и не поддающееся определению чувство усилилось: что-то не так.
Если бы Кемаль не стал террористом, то, возможно, из него вышел бы неплохой криминалист. Его взгляд наткнулся на иной тип гильзы: она была больше. Заметно больше, почти на сантиметр. Он взял ее с прилавка и зачем-то понюхал. Потом рассмотрел на донышке маркировочные знаки: марка завода, калибр, год изготовления. Он даже не стал «примерять» ее к «дерринджеру» — торчать будет так, что стволы на место не встанут. Кемаль держал в руках гильзу от армейского пистолета калибра «40 S&W». Он хорошо разбирался в оружии, поэтому живо представил несколько пистолетов этого мощного калибра: «беретты», «чизеты», «глоки», «зиги», «варяги». Также эта гильза не могла вылететь из пистолетов, которыми были вооружены боевики: у Юсуфа — «Макаров», у Владимира, как у командира, — «багира». Но они рассчитаны под обычный «макаровский» патрон.
Кемаль поднял с полу еще одну гильзу — на сей раз точно от «дерринджера», разглядел и ее.
«Кто-то выставляет нас за дураков».
Кемаль, быстро осматриваясь, невольно втянул голову в плечи, словно вот-вот ожидал выстрела. Но снова успокоился. Он отчетливо представил бегство приемщика... Нет, этот идиотский маневр рожден не в «альфовской» голове. Тут работали дилетанты. Но как они оказались здесь? Были ли все это время или появились недавно? Откуда пришли? Тут фактически один вход — потайной. Нет ли еще каких-то ходов, скрытых или явных, неважно, о которых Кемалю неизвестно? Что еще он пропустил? Где еще недоглядел? Если на захваченный объект сумел проникнуть посторонний, то что говорить о профессионалах? Хотя порой бывает так, что дилетант пролезет там, где профи завязнет, увидит то, на что глаза профи уже давно не реагируют — очевидных вещей порой не замечают.