ОПГ «Деревня» 2

Alchy

Приходила Нелидова, сердилась:

— Вымараю чернилами, Павел, эти страницы! Чтоб сам себя не истязал! Это было там, откуда к нам попала книга, а что будет теперь — всё в твоих руках!

— Для того и читаю, Катенька, — не соглашался с ней император. — чтоб не увлечься и не повторить подобных ошибок!

— Не зря говорят, что от многих знаний и печали не малые. — Утешала его теперь уже ставшая камер-фрейлиной Нелидова. — А ведь приедет Губин и столько привезет, мнится мне… Ты бы съездил по девкам, государь-император, развеялся?! А то иной раз сцепитесь с Александром Васильевичем вечером, аки звери лютые — в дрожь бросает!

Павел пропускал эти советы мимо ушей — не до девок

было, такая каша заваривалась! Шел в кабинет к шести часам утра, где принимал доклад генерал-губернатора Санкт-Петербурга. В течение всего доклада самоотверженно борясь с желанием всё переделать по своему, махом исправив то, что вызывало его справедливое возмущение. Останавливало порывы прочитанное в учебнике потомков…

К семи часам на доклад были иностранные дела, здесь зуд деятельности, усиленный знаниями о подлости и беспринципности дорогих иностранных партнеров становился вовсе нестерпимым. Только мысленное представление развешанных по деревьям послов, особенно английского — несколько успокаивало Павла. К девяти часам утра наступало время вахт-парада и развода караула, по согласованию с Суворовым — действо это в усеченном варианте занимало минут тридцать-сорок.

После чего Павел с удовольствием посещал занимающихся солдат, которых Суворов не истязал экзерсисами и муштрой, на прусский манер. По мнению императора: построенный Александром Васильевичем полигон с несколькими рвами, соломенными чучелами одетыми в турецкие костюмы, макет крепостной стены и дома, изображавшие городскую улицу — всё напоминало потешные полки Петра. И поначалу вызывало недоумение, для чего всё это, вместо прусского порядка?

А потешные полки Петра в свое время обратились в победы славные Петра. Сам Александр Васильевич давно доказал свою состоятельность как полководец, а если верить учебнику из грядущего — немалые победы и впереди. Так что в епархию Суворова император не лез, с интересом наблюдая и подмечая нюансы подготовки, стараясь во всё вникнуть самому. Не гнушаясь и Александра Васильевича спросить. Тот о своих солдатах и военном деле — мог распинаться часами.

— Ты правильно делаешь, государь-император, — как-то во время вечерних посиделок доверительно сказал Суворов, — что не считаешь зазорным с солдатом запросто поговорить, видел тебя сегодня, как ты с капралом и солдатами разговаривал, не чинясь. Вот тут написано, — ткнул он пальцем в страницу учебника, который в данный момент перечитывал, — что тебя не солдаты на штыки приняли, а дворяне непоротые, из-за вольностей своих ущемившиеся!

Павел его словам внял и уже через несколько дней с азартом играл с солдатами в городки. Как оказалось, эта простая и незатейливая деревенская забава отлично способствовала развитию глазомера, насущно необходимого каждому солдату. Несколько раз сыграв и разохотившись — Павел настолько пристрастился к городкам, что стали проводиться ежедневные турниры, где с десяток солдат, показавших лучшие результаты — одаривались деньгой из рук императора. А там и отпрыски царской фамилии, взятые отцом с собой — приохотились.

Император, наблюдая за своими детьми, играющими с солдатами — думал: «Александра с Костей обязательно с собой возьму после коронации, пусть проедутся по державе…» И в голову лезли мысли, ещё недавно показавшиеся бы крамолой: «А ведь не на дворянах и знати держится Русь, а вот на этих солдатах, оторванных от сохи. Кровью своей и доблестью защищающих державу. И не только на них, но и на тех, кто сеет, пашет, жнет, занимается ремеслом и стоит у печей в заводах. Это вот благодаря им, там — есть Россия, не согнули, не поработили. Пишут книги, по которым учат детей, помнят доблесть предков и ошибки не замалчивают…»

Обед в императорской семье

привычно проходил скромно, по императорским меркам. После обеда — обязательная прогулка, верхом или в экипаже, во время которой Павел старался как можно больше внимания уделять детям. А вот с женой, к сожалению — они отдалялись. Император до сих пор не мог простить этой, пусть и матери своих детей, прусской суке — предательства. Когда она с его матерью участвовала в заговоре, направленном на лишение его престолонаследия, в пользу сына Александра. «А закон этот, о престолонаследии по мужской линии — обязательно приму!» — думал Павел: «Вам, бабам — веры нет!»

В один из вечеров, во время ставших уже привычными посиделок втроем — произошел курьезный случай, впрочем, для одного из участников закончившийся летально. Катенька игралась со смартфоном, к которому её тянуло на инстинктивном уровне — вещица была солидной. Можно было использовать, пусть как темное, но зеркало. Да и вообще — нравилось! На о чем-то спорящих на повышенных тонах Павла с Суворовым она внимания не обращала, картина привычная — сцепились дед с батей по пьяни. Поорут и перестанут.

Однако в этот раз всё кончилось не так благополучно — в середине спора Александр Васильевич прыгнул к двери. Рванул её на себя и на рефлексах — пришпилил подслушивающего слугу выхваченной шпагой к стене.

— Александр Васильевич! — Страдальчески заломил руки государь-император. — Ну еб твою мать! Кто же меня теперь брить будет?!

Пригвожденный шпагой брадобрей Кутайсов в агонии сучил ногами, всё тише и тише, так, что сразу было понятно — не жилец. Не стать ему в будущем всесильным фаворитом Павла… Суворов, поднатужившись — выдернул шпагу, тело несостоявшегося графа кулем рухнуло на пол. Александр Васильевич обтер шпагу о камзол излишне любопытного лакея и повиноватился:

— Я как его рот открытый увидел и глаза выпученные, сразу понял, давно он тут подслухом стоит, абы как не с первых дней. Я тебе, Павел Петрович, своего солдата пришлю, не хуже этого турчонка побреет! Ты уж прости!

Павел только махнул рукой и кликнул слугу, чтоб унесли тело и затерли кровь…

Глава 8

Истина где-то рядом… конец декабря 1796 г.

Ксюша, зевнув, сняла закипевший чайник с печки, нарезала хлеб и достала два куска сыра. Вчера достала, Анисим насел на Расула — в гараже смастерили ему агрегат, варить плавленный сыр на водяной бане. За вчера сделали две пробных партии, сливочный и острый, в острый просто покрошили красный перец сухой, измельченный в порошок. Не ахти что, если сравнивать с ассортиментом супермаркета, но лично ей зашло на ура.

Егор хоть и стебал её, что это из-за беременности у неё вкусовые пристрастия трансформировались, однако и сам скучал по чему-нибудь этакому. Вроде фастфуда с глютаматом и добавками. Недавно в процессе инвентаризации нашла несколько упаковок доширака (мужик достался — огонь, как та белка, везде понапрятано всего помаленьку, а где и что — сам не помнит!), так чуть не подрались из-за него. Надо, кстати — мастерскую прошерстить! Да где он ходит с утра, в туалете примерз?!

В ответ на её мысли в сенях раздался грохот, загремело сбитое с гвоздя цинковое корыто и распахнулась дверь. Первым влетел с распушенным хвостом Гугл, за ним несся Егор: «Убью, скотина!» Кот прошмыгнул под ноги хозяйке, и жалобно замяукал, жалуясь на несправедливость мира и на не с того, ни с сего поехавшего головой хозяина. «Ты чо, лоб такой, питомца с утра обижаешь?» — Заступилась Ксюха. «Да я, да он! Я вчера кажилился, тащил домой эти удобрения, а он мне мешок с фосфором разодрал и обоссал!»