Опиумная война
Шрифт:
Она оставила вопрос без ответа.
— Я должна научиться делать то же, что и он, — спокойно произнесла она. — Вызывать ту же силу.
— А раньше ты ко мне не обращалась, потому что…
— Потому что тебя здесь не было!
— А когда я вернулся?
— Я прислушивалась к предупреждениям наставника.
— И что же, эти предупреждения больше ничего не значат? — В его голосе прозвучало злорадство.
Рин стиснула зубы.
— Я поняла, что подведу остальных.
Он медленно кивнул, хотя по лицу ничего невозможно
— А если я не сумею избавить тебя от этого… призрака?
— Тогда ты хотя бы поймешь. — Рин протянула к нему руки. — Прошу тебя.
Этой мольбы хватило. Чахан кивнул и жестом велел ей сесть рядом. Он развязал свой ранец и разложил его содержимое на каменном полу. Впечатляющий набор психоделиков, рассованный по двадцати кармашкам.
— Это делают не из мака, — указал он на порошок в склянке. — Это куда более мощный наркотик. Небольшая передозировка — и ты ослепнешь. Еще чуть-чуть, и умрешь через несколько минут. Ты мне доверяешь?
— Нет. Но это не имеет значения.
Тихо хохотнув, Чахан потряс склянку. Он высыпал ее содержимое на ладонь, облизнул указательный палец и слегка окунул его в наркотик, так что кончик пальца покрылся мелким голубым порошком.
— Открой рот, — велел он.
Она отмела сомнения и подчинилась.
Чахан прижал кончик пальца к ее языку.
Рин закрыла глаза. И почувствовала, как психоделики просачиваются в слюну.
Они подействовали быстро и резко, как будто ей на голову обрушилась темная океанская волна. Нервная система полностью вырубилась, Рин не могла даже сидеть и свалилась под ноги Чахану.
Теперь она оказалась в его власти, полностью уязвимой. Он мог бы ее убить, мелькнула у Рин смутная мысль. Она не понимала, почему именно эта мысль появилась первой. Он может избавиться от Рин, если захочет.
Но Чахан опустился на колени рядом с ней, обхватил ее лицо руками и прижался лбом к ее лбу. Его глаза были широко открыты. Рин зачарованно заглянула в них — в белую бесконечность, окно в заснеженный пейзаж, и перенеслась в них…
А потом ее потащило вверх.
Рин не знала, чего ожидать. Ни разу за два года обучения Цзян не сопровождал ее в мир духов. Ее разум всегда путешествовал в одиночестве, одна ее душа в бездне, поднимающаяся навстречу богам.
Рядом с Чаханом ей казалось, что из нее словно вырвали кусок, оказавшийся в ладони Чахана, и он ведет ее, куда пожелает. Она была нематериальна, без тела и формы, но Чахан оставался таким же реальным, как и прежде, а то и более. В материальном мире он был тощим и сухопарым, а в мире духов — крепким и весомым.
Теперь она понимала, почему Чахан и Кара — две половинки целого. Кара была такой земной и крепко стояла на ногах. Их неверно называли связанными близнецами — это Кара привязывала своего небесного брата к земле, он же скорее принадлежал миру духов, чем миру плоти и крови.
Теперь путь в Пантеон был уже знаком, как и врата. И снова
Женщина с мольбой протянула руку к Рин.
— Огонь сожрет тебя заживо, — сказала она. — Поглотит тебя. Найти нашего бога — все равно что найти ад на земле, моя маленькая воительница. Ты будешь гореть и гореть, и никогда не обретешь покой.
— Как интересно, — сказал Чахан. — Кто ты такая?
Женщина обернулась к нему.
— Ты знаешь, кто я, — сказала она. — Я Страж. Предатель и обреченный. Я искупление. Я последний шанс на спасение для этой девочки.
— Понятно, — пробормотал Чахан. — Так, значит, вот где ты скрываешься.
— О чем это ты? — спросила Рин. — Кто она?
Но Чахан заговорил не с ней, а с Женщиной:
— Тебя надо было запереть в стенах Чулуу-Кориха.
— Стены Чулуу-Кориха меня не удержат, — прошипела Женщина. — Я же из Спира. Мой прах свободен. — Она протянула руку и по-матерински погладила Рин по раненой щеке. — Ты ведь не хочешь, чтобы я ушла. Я нужна тебе.
От ее прикосновения Рин вздрогнула.
— Мне нужен бог. Нужна сила, нужен огонь.
— Если ты его вызовешь, то обрушишь на землю ад, — предупредила Женщина.
— Хурдалейн уже превратился в ад, — возразила Рин.
Она вспомнила кричащего в тумане Нэчжу, и ее голос дрогнул.
— Ты не знакома с настоящими страданиями, — сердито настаивала Женщина.
Рин сжала пальцы в кулаки, ее вдруг охватила ярость. Настоящие страдания? Она видела, как друзей закалывают алебардами, начиняют стрелами, рубят мечами, сжигают в ядовитом тумане. Она видела, как горел Синегард. Видела, как мугенцы оккупировали Хурдалейн всего за одну ночь.
— Я видела куда больше страданий, чем следовало, — отрезала она.
— Я пытаюсь тебя спасти, малышка. Как ты этого не понимаешь?
— А что насчет Алтана? — бросила ей в лицо Рин. — Почему ты никогда не пыталась остановить его?
Женщина наклонила голову.
— О чем это ты? Ты что, завидуешь его силе?
Рин уже открыла рот, но слова не шли. Нет. Да. Какая разница? Если бы она обладала силой Алтана, он не сумел бы ей помешать.
Если бы она была так же сильна, то спасла бы Нэчжу.
— Его уже не спасти, — сказала Женщина. — Он сломлен, как и остальные. Но ты еще чиста. Тебя можно спасти.
— Я не хочу, чтобы меня спасали! — выкрикнула Рин. — Мне нужна сила! Сила Алтана! Я хочу стать самым могущественным шаманом всех времен, чтобы могла спасти кого угодно!
— Эта сила способна выжечь весь мир, — печально заявила Женщина. — Эта сила разрушит все, что тебе дорого. Ты победишь врагов, но победа обратится вкусом пепла на твоих губах.
Чахан обрел прежнее самообладание.