Опиумная война
Шрифт:
— Мне пришло в голову, что Хурдалейн никогда не был главной целью, — как бы между делом сказал Алтан, откинувшись назад. — Возможно, ты скажешь нам, какова главная.
Жуткая кровавая улыбка перекосила шрамы от ожогов на лице пленника.
— Хурдалейн, — повторил он, перекатывая во рту никанское слово, как комок слизи. — Кому нужна эта поганая дыра?
— Ясно, — сказал Алтан. — Так где же будет основное наступление?
Пленный бросил на него злобный взгляд и фыркнул.
Алтан поднял руку и ударил пленного по окровавленной
— Где будет главное наступление? — повторил Алтан.
Пленный харкнул ему под ноги кровью.
— Отвечай! — рявкнул Алтан.
Рин подпрыгнула.
Пленный поднял голову.
— Никанская свинья, — ухмыльнулся он.
Алтан схватил его за волосы и врезал кулаком по глазу с фингалом. Потом еще раз. И еще. Комнату залила кровь, забрызгав земляной пол.
— Хватит, — завизжала Рин.
Алтан обернулся.
— Выйди или заткнись, — сказал он.
— Так он лишь потеряет сознание, — ответила она с колотящимся сердцем. — А у нас нет времени приводить его в чувство.
На мгновение Алтан уставился на нее диким взглядом. Потом резко кивнул и снова повернулся к пленному.
— Сядь.
Пленный пробормотал что-то нечленораздельное.
Алтан пнул его по ребрам.
— Сядь!
Пленный выплюнул на сапоги Алтана еще один комок крови. Его голова упала в сторону. С подчеркнутой медлительностью Алтан вытер мысок о пол, а потом опустился перед пленным на колени. Он тронул его подбородок двумя пальцами и приподнял ему голову в почти интимном жесте.
— Эй, я с тобой разговариваю, — сказал он. — Очнись.
Он похлопал пленного по щекам, пока его глаза снова не открылись.
— Мне нечего тебе сказать, — огрызнулся пленный.
— Ты скажешь. — Алтан говорил совсем тихо, по контрасту с прежними криками. — Ты знаешь, каковы спирцы?
Пленный непонимающе нахмурился:
— Чего?
— Уж конечно, знаешь, — мягко сказал Алтан. Его голос превратился в тихое, бархатное урчание. — Уж конечно, ты слышат легенды о нас. Уж конечно, об острове не забыли. Ты, наверное, был ребенком, когда ваши люди уничтожили Спир, да? Ты знаешь, что это сделали за одну ночь? Убили всех — мужчин, женщин и детей.
На висках пленного выступили бусинки пота, они вливались в новые ручейки крови. Алтан щелкнул пальцами перед глазами пленного.
— Видишь? Видишь мои пальцы? Да или нет?
— Да, — прохрипел пленный.
Алтан наклонил голову.
— Говорят, спирцы наводили на Муген ужас. И потому генералы отдали приказ не оставлять в живых ни одного ребенка, их слишком пугало, кем эти дети могут вырасти. А знаешь почему?
Пленный тупо уставился перед собой.
Алтан снова щелкнул пальцами. Указательный и большой палец вспыхнули пламенем.
— Вот почему, — сказал он.
Пленный в ужасе вытаращил
Алтан поднес ладонь ближе к лицу пленного, чтобы пламя лизнуло оставленные газом волдыри.
— Я сожгу тебя кусочек за кусочком, — сказал Алтан так нежно, словно говорил с возлюбленной. — Начну со ступней. Раз за разом, и ты постоянно будешь в сознании. Раны будут подпалены, поэтому ты не умрешь от потери крови. Когда твои ступни обуглятся, совершенно почернеют, я перейду к пальцам на руках. Они отвалятся один за другим. Я соберу обугленные обрубки на веревку и повешу тебе на шею. Когда я закончу с руками и ногами, то займусь гениталиями. Я буду поджаривать их так медленно, что ты обезумеешь от боли. А потом сгоришь.
Глаза пленного дернулись от ужаса, но он покачал головой.
Тон Алтана стал еще мягче.
— Но все может быть и по-другому. Твоя дивизия позволила нам тебя забрать. Ты ничего им не должен. — Его голос стал утешающим и гипнотическим, почти нежным. — Остальные хотели тебя казнить. Публично, перед гражданскими. Они бы разорвали тебя на куски. Зуб за зуб. — Голос Алтана наполнился нежностью. Когда Алтан этого хотел, он мог быть таким прекрасным, таким привлекательным. — Но я другой. Я разумен. Я не хочу причинять тебе боль. Мне просто нужно сотрудничество.
В горле у солдата заклокотало. Его взгляд шнырял по лицу Алтана, пленный был совершенно сбит с толку, пытался прочитать что-нибудь по лицу Алтана, но ничего не выходило. Алтан одновременно носил две маски, был двумя противоположностями, и пленный не знал, чего от него ожидать.
— Только ответь, и я тебя отпущу, — мягко произнес Алтан. — Ответь, и ты уйдешь отсюда.
Пленный молчал.
— Нет? — Алтан вгляделся в лицо пленного. — Ну ладно.
Огонь вспыхнул вдвое ярче, в воздух взметнулись искры.
Пленный съежился.
— Голин-Ниис!
Пламя Алтана по-прежнему находилось в опасной близости от глаз пленного.
— Подробнее.
— Мы никогда не собирались захватывать Хурдалейн, — выплюнул пленный. — Целью всегда был Голин-Ниис. А как только началась война, вы стянули лучшие дивизии к побережью. Идиоты. Нам и не был нужен этот прибрежный городишко.
— Но как же флот? — спросил Алтан. — Хурдалейн служил местом высадки ваших войск для всех атак. Вы не доберетесь до Голин-Нииса, не пройдя через Хурдалейн.
— Есть другой флот, — просипел пленный. — Много кораблей к югу от этого жалкого города. Армия нашла проход через горы. Неужели вы такие идиоты, что надеялись сохранить его в тайне? Наши войска идут прямо на Голин-Ниис. Вашу столицу сожгут, наша армия врежется в сердце вашей страны, а вы застряли в этом жалком городишке.
Алтан убрал руку.
Рин машинально съежилась, ожидая, что он снова ударит.
Но Алтан потушил пламя и снисходительно похлопал пленного по голове.
— Молодец, — прошептал он. — Спасибо.