Опознать отказались
Шрифт:
Мы с Николаем встретились на берегу Торца, около бывшей водокачки, находившейся в километре от Бутылочной колонии. Место пустынное, для наших встреч удобное. Тогда в городе стояло много воинских частей, и видеться подпольщикам было небезопасно. Долго ждали мы политрука. Владимир был пунктуальным, и его задержка нас волновала, но вот он показался.
— Простите, братцы, еле убежал. В центре облава, хватают людей и везут куда-то на срочные работы.
Отдышавшись, Владимир сказал Николаю:
— Тебе серьезное
— Сколько ему лет? — осведомился Николай.
— Лет сорок пять. Как только узнаешь адрес, немедленно сообщи Анатолию или мне.
Владимир замолчал, задумался. Постояв несколько минут неподвижно, он вдруг провел рукой по мягким светлым волосам, сказал мне:
— Сбегай к Иванченко и Онипченко и передай, чтобы они разведали, сколько телефонных проводов тянется в сторону Артемовска, Горловки, Красноармейца и Краматорска. Сведения пусть передадут Анатолию.
— Понятно.
В тот же день мы с Николаем, выполнив свои задания, встретились у Анатолия. Оставив нас в квартире, командир куда-то ушел с матерью, и мы его ждали.
— Загадка с этим Коротковым. Раньше работал в конторе химзавода, потом вроде бы учительствовал, а при немцах в горуправе подвизался. Как ты думаешь, зачем он нам вдруг понадобился?
— А кто ж его знает, — ответил я. — Может, провокатор, а возможно, и наш человек. Узнаем.
— Не так-то просто распознать человека. Иногда свой хуже чужого. Ты Федора Галкина знаешь? Ведь парень что надо: немцев смертельно ненавидит, смелый, на любое задание пойдет. Я уверен, что он и под пытками язык не развяжет. Казалось бы, чего еще надо, принимай в нашу организацию, и делу конец. Не раскрывая карты, как-то я дал ему маленькое задание — лишний раз проверить не мешает. Выполнил он его с блеском, но через два дня о моем задании уже многие хлопцы знали, догадки разные строили. Ну не трепло этот Федор? Вот уж правду говорят: услужливый дурак — опаснее врага.
Стемнело, но мы сидели, не зажигая света. Поспешно вошел Анатолий, с порога сказал:
— Коля, тебя мама ждет. Приходи завтра утром. Боря будет ночевать у меня.
Николай ушел, а мы сразу разделись и легли на одной кровати. Не спали, вспоминали школу, секцию бокса, где занимались. Анатолий неожиданно спросил:
— Барышню свою встречаешь?
— Какую там еще барышню? Никакой барышни у меня нет…
— Брось хитрить. Я имею в виду Лиду. Красивая девушка, серьезная, училась хорошо. Она многим нравилась.
Думал отмолчаться, но Анатолий не отставал, и я признался.
— Случайно встречал ее несколько
— Ты поблагодарил ее за откровенность? — спросил командир.
— Тогда не успел, подруга ее встретилась, и я ушел. Больше мы не виделись. Да ну ее к монахам… Ты мне скажи, зачем вдруг понадобился Коротков и кто он такой?
— Как тебе объяснить? — неуверенно начал Анатолий. — Он в общем-то порядочный человек, был ранен при бомбежке, без ног остался, его в городе многие знают. Короткову предложили стать бургомистром, а он отказался. Нам такой человек как воздух нужен. Хотим его уговорить дать согласие идти в бургомистры и заодно — работать с подпольщиками.
На том разговор закончился, и мы скоро уснули.
Утром Анатолий пошел к Дымарю, тетя Катя отправилась к больной родственнице, а я остался поджидать Николая. Не зная, чем заняться, рассматривал картины, нарисованные масляными красками отцом Анатолия — талантливым художником-самоучкой, умершим перед войной. Стены квартиры сплошь увешаны работами дяди Вани, и я, уже в который раз, любовался натюрмортами, портретами, пейзажами.
Под некоторыми картинами висели заведенные в рамки грамоты, которыми были отмечены полотна на выставках.
Пришел Николай, веселый, возбужденный, начал рассказывать какую-то забавную историю, но, заметив, что я слушаю без внимания, осекся.
— Ты о чем думаешь? — спросил он.
— Смотрел картины, грамоты и почему-то грустно стало. В жизни столько красивого, возвышенного, и тут же рядом — война, человеческие страдания, вражда…
— Это верно. Но обрати внимание вот на это, — Николай подошел к одной рамке с грамотой и, рисуя пальцем круги, словно что-то очерчивая, продолжал. — Здесь изображены Леонардо да Винчи, Бетховен и Лев Толстой. Люди разных эпох, наций, но изображены рядом, как друзья. Итальянец, немец и русский… гении… и… и… забыл слово…
— Гуманисты?
— Вот именно, они, — повторил он и хотел еще что-то сказать, но стук в окно прервал его. Вошел Анатолий и, обращаясь к Николаю, сухо спросил:
— Пистолет при тебе?
— Нет. А что?
— Возьми его и иди к хлебозаводу, там тебя ждет Володя. Пойдете к Короткову, разговаривать с ним будет политрук, а ты помалкивай, но будь начеку. Прищепа и Парфимович на всякий случай будут дежурить невдалеке от вас. Понятно?
Николай утвердительно кивнул головой и сразу ушел.