Опознать отказались
Шрифт:
Наблюдательный и вездесущий Николай как-то сообщил Анатолию, что со склада вывезли «всякую чепуху», помещение привели в порядок и даже офицер приезжал его осматривать. Командир приказал вести дальнейшее наблюдение.
Вскоре Николай вновь докладывал командиру:
— В склад завезли большие тюки и ящики, закатили несколько новых мотоциклов. Охраны днем нет, а на ночь выставляются часовые.
Стемплевский проинформировал группу о наблюдениях Николая, посоветовал провести «ревизию» в складе. Мы стали мечтать о пистолетах, о предстоящих боевых операциях. Но шли дни, а командир и
Наконец поступила команда собраться. Квартира Анатолия постоянно содержалась в чистоте, но на этот раз в ней был наведен образцовый порядок: ведь должны прийти девушки.
Раздался условный стук. Разрумяненные морозом Женя Бурлай и Валя Соловьева внесли оживление и суету. Мы повскакивали с мест, зашумели. Сняв пальто, девушки погрели над плитой руки и сели за стол. Анатолий, повернувшись к Николаю, потребовал:
— Докладывай обстановку.
— Выяснить точно, что находится в складе, не удалось Во всяком случае, не продукты и не фураж, а вот оружие — возможно. В складе две двери и семь незастекленных окон: два по бокам, одно с тыльной стороны и четыре с фасада. Все они забиты досками. Охрана появляется как только стемнеет, сменяется каждые два часа Удобнее всего в склад попасть через боковое окно со стороны парка.
— Предлагаем такой план, — сказал командир. — Завтра вечером собираемся около бывшей оранжереи. Женя и Валя подойдут к магазину, заговорят с солдатами постараются отвести их как можно дальше в сторону клуба и задержать там минут на пятнадцать-двадцать. За девушками и немцами наблюдать Павлику. Я и Коля заберемся в склад, а политрук останется у окна. В случае опасности Павлик и Борис дают сигнал политруку, а он — нам.
Было понятно, что Анатолий и Николай продумали операцию до мельчайших деталей. После небольшой паузы Анатолий продолжил:
— Все надо проделать тихо, не оставив следов. Если же повезет и мы кое-что добудем, то, конечно, начнутся облавы, аресты. И в первую очередь в нашей колонии. Коле и мне придется на время уйти из дому. У кого мы сможем перебыть?
Все члены организации готовы были в любое время приютить товарищей. На всякий случай к этому мы заблаговременно подготовили и своих домашних — ведь придумать повод, чтобы кто-то перебыл несколько дней, не составляло труда: облавы, мобилизация на работу, угон в Германию. И нам неоднократно в силу тех или иных обстоятельств приходилось ночевать друг у друга.
— Ну хорошо, — Анатолий окинул нас повеселевшим взглядом. — Сейчас Коля покажет девушкам магазин и места встречи до операции и после. В случае изменения планов Павлик сообщит об этом девушкам, а Коля — политруку и Борису.
В полдень следующего дня я пришел к Николаю и застал его точившим что-то на каменном бруске в небольшом сарайчике. Улыбнувшись, он пригласил меня войти. Николай точил большой с заостренным концом нож, а рядом лежал топор «для отвода глаз». Потрогав пальцем лезвие, он сказал:
— Бриться можно.
— А ты уже бреешься? — И я глянул на едва пробивавшийся пушок на его верхней губе.
— Нет, но скоро придется, — засмеялся друг. Он спрятал нож и принесенные мною гранаты, закрыл на замок сарай. Анатолия и Павла мы встретили неподалеку от парка имени
— Пошли побродим? — неожиданно предложил командир. Чуть опередив ребят, мы с Анатолием вскоре вышли на аллею. Он сообщил о последних радиопередачах из Москвы.
Вдруг что-то хлопнуло командира по спине, а меня обдало снегом. Мы быстро обернулись: Николай и Павел обстреливали нас снежками. Анатолий немедленно отреагировал и, прыгая из стороны в сторону, на ходу слепил снежок. Первым броском сбил с Павла шапку. Я тоже включился в эту баталию. Откуда-то появился политрук.
Раскрасневшиеся и оживленные, мы стряхивали друг с друга снег и вели себя по-детски беззаботно, как будто не предстояло нам вечером рискованное дело.
Анатолий и Владимир отошли в сторону, о чем-то посовещались и, подозвав нас, предупредили, что операция не отменяется.
Вечером, уходя из дому, я сказал, что, возможно, ночевать буду у товарища, родители которого ушли в село.
— Не болтайся ночью по улицам. А то вон вчера патруль пристрелил парня. Просто так. Шел после восьми часов вечера, а в него немец и пальнул.
— А зачем нам болтаться? Будем играть в карты.
Николай встретил меня во дворе, отдал гранаты, закрыл сарай, и через несколько минут мы все были в сборе около оранжереи.
— В случае шумихи-пробираемся к новоселковскому мосту. Если операция пройдет тихо — встречаемся здесь же. Ясно? — командир говорил шепотом, но строго и властно. Потом он мягко тронул Женю и Валю за плечи, полуобнял и сказал неожиданно дрогнувшим голосом:
— Ну, девчата, в добрый путь…
Вслед за Валей и Женей отправились Анатолий, Владимир и Николай, а еще чуть позже — и мы с Павлом. Старались идти как можно тише, напряженно прислушиваясь и всматриваясь. Вечер был тихий, морозный.
Не доходя до склада, Женя и Валя стали смеяться. Нам показалось, что делают они это громче, чем следовало бы, и к тому же ненатурально. Солдаты вышли к ним навстречу и окликнули их. Девушки мало-мальски «шпрехали» по-немецки, и разговор завязался сразу. Мешая немецкие и польские слова, солдаты, осветив девушек фонариками, откровенно начали восхищаться ими и, как предполагалось, вызвались их немного проводить. Отойдя от склада метров на сто, остановились. Один из них достал губную гармошку и начал играть, а второй, повесив ему на плечо свою винтовку, закружился с Валей в вальсе. Девушки смеялись, подпевали и танцевали. Глядя со стороны, можно было подумать, что они ведут себя слишком свободно и легкомысленно. Даже нам показалось, что они переигрывают.
Не теряя времени, Анатолий и Николай подошли к намеченному окну. Командир немецким штыком поддел нижнюю доску — раздался пронзительный скрип. Но страшно громким этот звук показался нам — напряженным до предела. Немцы же его не услышали, а возможно, не придали ему значения. Со второй и третьей доской ребята справились быстрее и тише. Первым полез Николай, а за ним — Анатолий. Политрук приблизился почти вплотную к окну, чтобы слышать голоса забравшихся в склад товарищей. Мы с Павлом хорошо видели Владимира и в случае опасности могли тотчас передать сигналы, как условились.