Опознавательный знак
Шрифт:
— Как знать? На всякий случай мы все же пометим твои стрелы тремя красными полосками.
Но этого Косте было мало. Он внимательно осмотрел Сергея с ног до головы и тяжело вздохнул:
— Эх, нет у тебя мокасин! Без них — не охота!
— А чем плохи мои ботинки? Они ведь еще совсем новые.
— Это и плохо, Сережа. Ты, наверно, и сам слышишь, как от них пахнет кожей и еще чем-то вроде спирта или скипидара. Разве в такой обуви в лес пойдешь? Ты же распугаешь всех зверей на сто километров вокруг. Вдобавок: подошвы у твоих ботинок — как из железа. Под ними все
О мокасинах Костя говорил с таким увлечением, будто всю жизнь только и носил мокасины — легкие сапоги из сыромятной кожи, отороченные пушистым мехом.
Еще раз оглядев Сергея, Костя вдруг воскликнул:
— А не вооружить ли тебя бумерангом?
— Ну к чему он мне? — протянул Сережа.
— Как это к чему? Самое удобное метательное оружие у австралийцев. Допустим, ты увидел оленя. Метнул бумеранг. Если он попадет в шею оленя, голова так и отвалится. А если ты промазал, бумеранг вернется и упадет возле твоих ног. Это не то, что стрелы из лука. Давай, займемся!
Если верить Косте, сделать бумеранг было парой пустяков. Надо взять широкую доску, вырезать из нее фигуру наподобие буквы Г и обстругать эту фигуру так, чтобы концы ее были слегка перекошены, как у самолетного винта.
Уже в сумерках ребята стали испытывать свой бумеранг. Большая деревянная буква Г летала хорошо, но никак не хотела возвращаться к ногам метателей. Юные охотники лазали за бумерангом в заросли крапивы, палкой сшибали его с ветвей березы. Кое-как достали его с крыши сарая. При одном из сильных бросков бумеранг ударился о ствол сосны и разломился пополам. Сереже стало жаль хорошую игрушку. Но Костя не унывал.
— Ну и пусть, — сказал он. — Завтра мы с тобой наделаем пускалок. Это не то, что бумеранг. Мне кажется, австралийцы врут. С какой стати бумеранг полетит назад? Нет, пускалки лучше. Без них ты и не думай ехать.
И он наделал Сергею с дюжину пускалок. Это были палочки толщиной сантиметра в полтора-два, длиной сантиметров десять. С одной стороны из палочки торчало острие гвоздя, а с другой в нее были воткнуты два пера из куриных крыльев. Если бросить такую пускалку, она летит гвоздем вперед.
Через несколько дней, отправляясь на вокзал, Сережа нес с собой колчан со стрелами, запас деревянных пускалок и коробку спичек, облитую сверху парафином. Такие спички не боятся ни дождя, ни сырости, и в случае непогоды ими легко развести костер в лесу.
Если говорить по совести, Сережа не знал, есть ли в том далеком краю лес. Но это было неважно. Важно совершить большое путешествие и пожить на новом, неизведанном месте. Конечно же, там должны быть леса и горы, звери и птицы.
В привокзальной чайхане
— Папа, долго нам еще ехать?
— Теперь недолго, сынок. Отсюда километров сто на автомобиле, и — мы на месте.
—
— Конечно. Ты лучше помоги-ка маме узел нести…
Такой разговор произошел между отцом и сыном Казанцевыми на небольшом вокзале маленькой станции, затерявшейся в горах. Поезд, на котором приехали Казанцевы, прогудел и исчез в тоннеле. На перроне стало пусто и неуютно. Здесь не было ничего такого, что Казанцевы видели проездом на больших вокзалах: не суетились носильщики в белых фартуках и с блестящими номерами, не сновали тележки-самокаты, на которых по перронам возят ящики, тюки, корзины, не шумела разноголосая толпа встречающих и провожающих с букетами цветов.
Нет, здесь было совсем не так.
Алексей Васильевич Казанцев вывел жену и сына с безлюдного перрона на привокзальную площадь. Он надеялся увидеть перед собой город. Но города не было. Был небольшой пристанционный поселок, окруженный фруктовыми садами.
Стоял знойный полдень, и улицы поселка были безлюдны. Вдали, ныряя на ухабах и поднимая облако пыли, медленно шел грузовик.
На противоположной стороне площади Алексей Васильевич увидел чайхану. Под ее широким навесом стояла густая, прохладная тень. Туда и направились Казанцевы со своим багажом.
— Папа, это столовая? — спросил Сережа.
— Нет, чайхана, — ответил Алексей Васильевич. — Под этим навесом люди чай пьют.
— А мы будем?
— Попьем и мы…
Чайханщик оказался человеком разговорчивым.
— Вы здесь первый раз? — спросил он у Казанцева-старшего.
— Впервые.
— Так-так… Я угощу вас виноградом, лепешками и чаем. В жаркую погоду это — лучшая еда.
И он подал Казанцевым угощение.
Подъехала и остановилась возле чайханы грузовая автомашина. Шофер сошел на землю, сердито пнул шину переднего колеса и направился под навес.
— Эй, чайханщик! — крикнул он, хотя кричать было не к чему — чайханщик стоял возле оцинкованного кипятильника и полотенцем перетирал вымытые пиалы.
— Я вас слушаю! — в тон шоферу громко ответил чайханщик.
— Там пожрать чего-нибудь дай.
— Ай-яй, какой молодой человек некультурный! — покачал головой чайханщик. — Надо говорить «дайте покушать».
Шофер заметил Казанцевых, смутился и уже тише и мягче проговорил:
— Ну, ладно там… Побыстрей только.
Чайханщик улыбнулся.
— Вот такой разговор лучше! Могу предложить лепешку, виноград, чай…
— Кило винограда, три лепешки и два чайника чая.
Чайханщик удивился:
— У вас, молодой человек, завидный аппетит!
— Будет аппетит, — сердито пробормотал шофер. — С утра во рту ничего кроме табачного дыма не было.
Чайханщик ополоснул в воде две огромных кисти черного винограда, положил их на поднос и поставил его перед шофером, рядом со стопой душистых лепешек.
Шофер ел молча и сердито. Лепешки он не разламывал, а складывал вдвое, как блины, и откусывал с такой силой, словно это было непроваренное мясо. Запив еду зеленым чаем, шофер закурил и сказал: