Опознавательный знак
Шрифт:
— Ну, теперь обязательно пойдем на охоту! — потребовал Рустем. — Камыши вот они, рядом. Идешь?
— Да. Только не будем забираться в камыши.
Перед тем, как войти в густые заросли, ребята сели на сухую траву. Сергею попал камешек в башмак, и он стал переобуваться.
Рустем, покусывая былинку, спросил:
— Что по-твоему главное в человеческом характере?
— Наблюдательность, — не задумываясь, ответил Сергей.
— Почему ты так думаешь?
— Я не думаю — знаю. Наблюдательность — это все. У меня такое правило: наблюдай и запоминай.
— Нет, не знаю.
— Эх, ты! От наблюдательного человека ничто не укроется. Вот пример. У тебя три пуговицы пришиты мамой, а одна — тобой.
— Как ты угадал?
— Путем наблюдения. У трех пуговиц нитки идут крест-накрест, а у четвертой — беспорядочно. Понял? Или вот еще пример. Тебе сегодня умываться было лень, и ты лишь правой рукой ополоснул лицо, а левой и к воде не притрагивался. Точно?
— Точно! — засмеялся Рустем, глядя на свои руки. — Вот это здорово!
Он швырнул обкусанную былинку и торжественно произнес:
— А у меня главное — дерзание. Я больше всего люблю смелость. «Смелого пуля боится» — знаешь? Вот сейчас мы пойдем в камыши. Твоя наблюдательность там едва ли пригодится, а смелость — в первую очередь. Пошли!
И друзья направились в серо-зеленые заросли. Тут рос не только камыш, а и мохнатые кусты тамариска, невысокие деревья — туранга и серебролистая джида.
Из тонкой, гибкой палки Сергей и Рустем быстро смастерили лук.
— Теперь — тише, прислушивайся! — вполголоса проговорил Рустем и поднял вверх палец.
Ребята присели в камышах.
Скоро неподалеку послышался шорох и тоненький писк.
Рустем выпучил глаза, боясь, как бы Сергей не хрустнул веткой или не зашуршал камышом. Чуть слышным шепотом он сказал:
— Поползли…
Ребята стали пробираться в глубь зарослей. Временами они замирали на месте, прислушиваясь. Шорох и писк по-прежнему слышались отчетливо.
— Это болотные курочки, — прошептал Рустем. — Ох, и вкусные! Подстрелим обязательно.
Но болотные курочки чуяли преследователей и уходили все дальше и дальше в густые заросли. Временами казалось, что птички где-то совсем близко, а то будто писк и шуршанье отдалялись.
Охота увлекла приятелей. Позабыв обо всем на свете, они упорно преследовали убегающих курочек.
Вдруг Сережа замер на месте.
— Рустем, где мы?
— Тише ты!
— Я дальше не пойду. Где мы, Рустем?
Рустем понятия не имел, куда надо идти, чтобы выбраться из густых камышовых зарослей.
Ребята заметались. Они шли вправо, влево, возвращались назад. Глухая стена из камыша всюду была одинаковой.
— Наблюдательность и внимание! — сказал Сергей. — Сейчас мы сориентируемся.
— Как?
— Очень просто. Я вспомнил: в книжке сказано, что на стволах деревьев с северной стороны должен расти мох.
— На каких стволах? На камышовых стеблях? Как бы не так!
— Тогда надо влезть…
— На камышовый стебель? Тут — не лес, а заросли. Наблюдательность твоя ни к чему. Здесь нужно мужество, дерзание. Иди за
Ребята двинулись, как им казалось, прямо. Но известно, что идя по лесу прямо, мы, сами того не замечая, все время слегка поворачиваем вправо. Примерно через час ребята вышли на такое место, где камыш был поломан и помят.
— Стоп! — сказал Сережа. — Тут кто-то был. Может быть, кабаны? А вдруг — тигр?
— Никакие это не кабан и не тигр. Тут мы с тобой были. Вот, погляди…
Рустем нагнулся и поднял с земли стрелу с тремя красными полосками. При виде стрелы глаза у Сергея расширились.
— Мы окончательно заблудились! Мы же погибнем…
Сережа заплакал.
— Не хнычь. Главное — мужество и дерзание. Надо громко кричать. Нас услышат, — и Рустем крикнул: — Э-эй! Помоги-ите-е!
Ответа нет.
— Помоги-ите!
Сережа опустился на землю. Слезы текли по его лицу.
— Э-эй! Эге-ей! — кричал Рустем.
Но, сколько он ни прислушивался, в камышах было тихо. Сюда не доносился даже рокот автомобильных моторов и грохот тракторов.
«Далеко мы зашли», — с горечью подумал Рустем.
На новом месте
— А где Сергунька? — спросил Алексей Васильевич.
— Да убежал. Дружок у него тут завелся, — ответила Мария Андреевна мужу.
— Не забрели бы куда…
Алексей Васильевич натянул сапоги, умылся, причесал свои редкие волосы.
— Что ж, пойду по начальству, — сказал он, раздвигая края палатки и жмурясь от яркого утреннего света.
Контора строительства находилась недалеко от палаток. Она помещалась в тесной землянке. Стены ее были обшиты новенькими листами фанеры. Фанера была подшита к потолку. И на пол, поверх неровных, неструганых досок, рабочие настелили фанерные листы. Здесь стоял небольшой письменный стол начальника строительства Саида Умарова, несколько табуреток и маленький книжный шкаф.
В землянке было всегда прохладно. Спасаясь от палящего зноя, сюда забирались лягушки. Каждое утро, приходя на работу, начальник стройки выбрасывал в окно холодных лягушат. Но лягушата стойко переносили полеты из окна. К полудню они ухитрялись снова пробраться в прохладное помещение.
У конторы по утрам толпились строители, только что прибывшие на Гидрострой. Здесь новичков оформляли на работу, отсюда давали направления на участки стройки.
Приезжих не задерживали долго. Каждому находилась работа по вкусу. Новичок мог стать штукатуром, шофером, каменщиком, водопроводчиком, овощеводом, подрывником, глиномесом, формовщиком кирпича, бурильщиком, укладчиком рельсов. Человека, не имеющего профессии, либо направляли на краткосрочные курсы, либо ставили на работу рядом с опытным рабочим. С помощью квалифицированных людей новички быстро приобретали нужные знания, постепенно начинали работать самостоятельно.