Оппозиционер в театре абсурда
Шрифт:
Бабушка принесла к ее кровати ворох одежды, натянула на худые ноги колготки, помогла облачиться в платье… И можно гулять! Прогулка – это был счастливейший момент, апогей дня, но при этом требовавший, прежде всего от бабушки, колоссального труда и напряжения. Сначала она помогала калеке одеться, затем перетаскивала ее с кровати в инвалидную коляску. И – самое трудное – коляску требовалось сначала затащить в лифт, затем спустить с первого этажа по лестнице, которая, хотя и насчитывала всего шесть ступеней, не имела приспособлений для инвалидных
Бабушка покатала коляску по двору, предложила выехать за арку на улицу, но Надин отказалась. С некоторых пор для нее весь интерес сосредоточивался во дворе. Сегодня она отказалась не зря, видно, день выдался действительно счастливым, – в арке показался знакомый и такой долгожданный силуэт, легкой походкой приближающийся к ней…
– Привет, Дэн! – если ей удавалось произнести это короткое приветствие, значит, день прожит не зря.
– Привет, Надин! Как дела?
– Лучше всех! Ты откуда?
– Да вот, из магазина…
– А можно тебя попросить – еще диск с какой-нибудь хорошей музыкой?
– С удовольствием! Ты еще домой не собираешься? Я мог бы помочь.
Они говорят об обыденных вещах, но глаза их живут отдельной жизнью. Черные, глубокие, как омут, глаза Дениса ласкают ее бархатной теплотой. Взгляд ее голубых глаз, восторженный, воспаленный, тонет в этом сладостном омуте, который притягивает ее как магнит.
– Спасибо, как раз собираемся домой.
– Мы же только вышли, – пытается протестовать бабушка.
– Бабушка, я замерзла. Пойдем домой, тем более, что Денис любезно вызвался помочь. Все тебе легче – не тащить меня.
Денис подхватывает коляску как пушинку, заносит на площадку первого этажа… И вот они опять дома. Но на этот раз их небольшая скромно обставленная квартира освящена присутствием прекрасного молодого человека. Надин сотрясает мелкая нервная дрожь, ноздри раздуваются – она на грани экстаза.
– Денис, угоститесь ватрушкой, – буднично предлагает бабушка в то время, как ее внучка едва не теряет сознание от восторга.
– Нет, спасибо.
– Дэн, ну хоть одну, пожалуйста, – дрожащим голосом просит Надин.
– Только ради тебя… М-м, а вкусно! Ну, я сейчас сбегаю за диском.
Денис ушел, а Надин захлопотала:
– Бабушка, помоги же мне – хочу сесть поудобнее… Дай зеркало, дай мне скорее зеркало и расческу! Я же совсем лохматая…
– Девочка моя, околдовал тебя этот Денис… Но ты же понимаешь – он никогда не может быть с тобой! Он – из богатой семьи, он…
– Знаю, он здоров, а я… А мне и не нужно от него ничего! Ничего мне не нужно, бабушка. Мне и так хорошо!
Через десять минут Денис вернулся. Развел руками:
– Слышь,
Надин не верит своим ушам.
– Что? – голос срывается.
– Ко мне, говорю, пойдем, сама выберешь.
– Конечно!
– Вы не против, если я вашу внучку с собой заберу ненадолго? И верну где-то через часик.
Денис сам усадил тщедушное беспомощное тельце в инвалидную коляску и покатил ее к себе.
Надин была у него впервые. Пока он катил коляску по длинному коридору, она с восторгом оглядывалась по сторонам. Убранство его квартиры казалось ей восхитительным, роскошным, при этом освященным его присутствием, что делало обычную квартиру похожей на храм. В комнате Дениса у нее закружилась голова, она стала задыхаться от волнения. Боже мой, она – в его комнате! Об этом не мечталось, не думалось! Денис поставил диск с медленной и тягучей музыкой, от которой щемило сердце и хотелось плакать то ли от печали, то ли от счастья. Затем он разложил перед Надин диски.
– Вот, смотри… Это классика рока, здесь свежие хиты, этого года…
– А это что играет?
– Нравится?
– Да.
– Энигма. Старая вещь.
– Можно ее взять?
– Конечно! Я ее тоже люблю. Рад, что у нас вкусы совпали. А теперь хочешь, покажу свои картины?
– Твои картины? Ты рисуешь? Ой, то есть, пишешь? Очень хочу!
Пока он раскладывал перед ней картины, чувство острого наслаждения пронзило ее – она в его комнате, она любуется его творчеством!
– Божественно, – шептала она в экстазе.
– Вот посмотри, здесь я хотел изобразить седьмое небо – вот туннель из облаков, пронизанный солнечным светом, вот силуэт ангела… Если ты немного знакома с религиозной литературой, то должна знать, что рай состоит из нескольких слоев, как бы этажей. С каждым этажом все больше красоты и блаженства. А седьмое небо – это вообще вершина наслаждения.
– Да, да, как я это понимаю! – лихорадочно кивала Надин. В этот момент она как раз чувствовала себя на седьмом небе.
– Слушай, тебе неудобно в этой коляске, давай я перенесу тебя на диван.
Он подхватил ее на руки и бережно усадил на диван, подоткнув под спину подушку.
– Удобно?
Но Надин уже не могла говорить от переизбытка эмоций, она только кивала головой. «А она недурна», – подумал вдруг Денис. В самом деле, ее бледное лицо порозовело, его залил тот нежный румянец, который украшает только белоснежную кожу очень светлых блондинок, синева под глазами придавала ей томность, а глаза сияли влажным, призывным блеском. Тонкая белая кофточка слегка сползла с плеча, обнажая его белизну. Ноги, длинные и очень стройные, безвольно свисали с дивана, но не бросалось в глаза, что эта девушка больна, – так, обыкновенная хорошенькая девушка присела на диван, небрежно откинулась на подушки, невзначай обнажив плечико и ножки.