Опрометчивость королевы
Шрифт:
Госпожа Фитцджеральд заволновалась. Она сразу побежала к Каролине.
– Вы знаете, на что она намекает, Ваше Высочество? На то, что Уилликин на самом деле ваш ребенок.
– Мой маленький! Конечно, он мой ребенок, дорогая моя. Сын. Вот он кто мне. Но эта тварь намекает, что я его родила. Не так ли? И что я поделилась этой тайной с ней. Однако она лгунья.
– Да, Ваше Высочество, но звучит убедительно.
– Убедительно. Что вы имеете в виду, моя дорогая? Кого можно убедить в такой лжи? Как?
«В самом деле, как? – печально размышляла госпожа
– Разорвите письмо, дорогая Фитц, и больше не вспоминайте о нем. Она прекратит строить козни, ежели будет знать, что я решила не видеться с ней более.
Но леди Дуглас была не из тех, кого можно легко убрать с дороги.
У нее был готов план мести, и она не теряла даром времени, готовясь претворить его в жизнь.
Каролина получила еще одно письмо, и она его прочитала.
Оно было коротким и крайне загадочным. Леди Дуглас писала, что получила анонимное письмо Каролины вместе с рисунком.
– О чем ведет речь эта женщина? – удивилась Каролина. – Какое письмо? Какой рисунок?
Ни госпожа Фитцджеральд, ни госпожа Вернон не могли пролить свет на это дело, но были глубоко озабочены.
Пришло еще письмо, подписанное сэром Джоном, леди Дуглас и Сиднеем Смитом. Они просили аудиенции у Принцессы, потому что в сложившихся обстоятельствах им было нужно объяснение.
– О чем они говорят? – недоумевала Каролина.
– Я не знаю, Ваше Высочество, – сказала госпожа Фитцджеральд, – но нахожу, что положение внушает тревогу. Я думаю, вы должны посоветоваться, как поступить.
«Посоветоваться? – думала Каролина. – Да, совет не помешает. Это слишком важное дело, чтобы оставить его без внимания. А какое отношение к этому имеет сэр Сидней Смит?» Она считала его своим другом.
Она могла пойти к королю. Нет. Он слишком болен, и его пугает перспектива скандала. Кроме того, он очень переживает из-за детей. Она не хотела доставлять ему хлопоты.
Принцы, кроме ее мужа, всегда проявляли к ней дружелюбие. Может быть, стоит попросить совета у одного из них.
Ее выбор пал на Эдварда, принца Кентского, бывшего самым здравомыслящим из всех принцев. Он был добродушен и мягкосердечен.
Она попросит его навестить ее и помочь пролить свет на это дело.
Получив приглашение, он сразу приехал в Монтэгю-хауз и внимательно выслушал все, что она ему рассказала. Она объяснила ему, как повстречала леди Дуглас и подружилась с ней, как узнала, что эта дама распространяет скандальные слухи, после чего отказалась встречаться с ней. Потом приходили письма со ссылкой на некое анонимное послание, и наконец, требование встретиться с Дугласами
– Это дело надо расследовать, – сказал он, – я не знаком с Дугласами, но я встречался со Смитом. Я увижусь с ним и послушаю, что он скажет.
Принцесса поблагодарила его, а когда он ушел, заметила госпоже Фитцджеральд:
– Мой добрый деверь скоро узнает, что все это значит, и с делом будет покончено.
Сэр Сидней Смит посетил герцога Кентского по его просьбе. Он принес с собой анонимное письмо и рисунок, о котором упоминала леди Дуглас.
– Ее королевское Высочество, принцесса Уэльская, сказала мне о некотором деле, в котором замешаны вы, леди Дуглас и сэр Джон. Она не понимает, о чем идет речь. Возможно, вы смогли бы объяснить.
– Еще бы я не мог! – закричал сэр Сидней. – И, прошу прощения у Вашего Высочества, я уверен, что принцесса является причиной неприятностей. Разве вы, сэр, не потребовали бы объяснений, если бы вот это послали вашей знакомой леди да еще если бы она была женой вашего друга?
Герцог Кентский рассматривал кусок бумаги, который выложил перед ним сэр Сидней Смит. Это был непристойный рисунок, изображавший сэра Сиднея и женщину (леди Дуглас, по словам Смита) в интимной позе.
– Как… отвратительно! – воскликнул герцог Кентский.
– Я тоже так думаю, сир, и так же думает леди Дуглас. Но этого достаточно, чтобы мы с сэром Джоном вцепились друг другу в глотки.
– А этот…
– Работа принцессы Уэльской. Рисунок пришел вместе с письмом. И хотя оно не подписано, я уверен, что это почерк Ее Высочества.
Герцогу Кентскому и в голову не пришло усомниться, что рисунок и письмо были делом рук Каролины.
Ее эксцентричное поведение было известно всем. Дело, однако, в том, что, сколь невинной она бы ни казалась, это вполне могла быть одной из ее проделок.
– И что вы предполагаете делать? – спросил герцог Кентский.
– Как вы видите, Ваше Высочество, это выпад против моей чести, чести леди Дуглас и сэра Джона. Я не думаю, что сэр Джон из тех людей, кто может оставить без последствий такое оскорбление.
– Это скандальное дело. Вы знаете, в каком прискорбном состоянии здоровье короля. Если он услышит об этом, какой ошеломляющий удар это будет для него. Вы должны иметь это в виду. Такой преданный подданный, как вы, вряд ли захочет создавать новые трудности королю.
Сэр Сидней согласился, что он лояльный подданный, и если он сможет убедить сэра Джона оставить это дело, то согласен больше к нему не возвращаться. Но, конечно, принцесса не должна впредь допускать подобных выходок.
– Я уверяю вас, что так оно и будет, – был ответ герцога Кентского.
– Тогда, сэр, положитесь на меня. Я уверен, что сумею убедить сэра Джона.
Герцог пожал руку сэру Сиднею. Он верил, что тактично решил дело, которое могло вылиться в большой скандал для королевской семьи.