Опрометчивость
Шрифт:
Стэн положил на тарелку колбасу и сыр, добавил немного картофельного салата и хорошую порцию острой горчицы, прислушиваясь к тому, что говорит ему Билл.
– Так что я думаю, лучше всего сделать так, чтобы парнишке было хорошо – мы оба знаем, что случается, когда у звезды дурное настроение: вся работа летит к черту, студии тоже не желают иметь с тобой дело. Я разговаривал с Майроном, и он говорит, что они могут добавить самое большее еще пять штук за эпизод – то есть, в целом получается тридцать пять тысяч долларов. Стэн, ведь это совсем неплохие деньги. Я согласился, но спросил, а как насчет дополнительных льгот – ну, ты понимаешь, – какой-то подарочек, новая машина, путешествие? Майрон сказал, что они планируют снять
– Звучит неплохо. – Стэн доел колбасу с черным хлебом и направился к подносу с яичницей с семгой. – Так когда все это произойдет?
– Пару недель они проведут на Барбадосе – пока стоит хорошая погода, затем – Нью-Йорк и Лондон.
– Прекрасно. Пусть ему будет хорошо, Билл. Он тут подходил ко мне насчет покупки этого большого дома в Бенедикт Каньон, но я сказал ему, что ему еще рано думать об этом. Ему надо, по крайней мере, посмотреть, как пойдет фильм, а тогда уж пусть покупает, что хочет – разумеется, в разумных пределах. А после того, как я получу свой гонорар, а ты – свои комиссионные, и он уплатит налоги…
Они рассмеялись, и тут к ним подошли их жены.
– Вам обоим надо побольше общаться с гостями, – сказала Майра, – а не говорить о делах.
– Мы общаемся, мы общаемся, – проговорил Стэн, с сожалением отворачиваясь от блинов и кленового сиропа.
– Тебе Джесси не говорила, что я в следующем месяце везу ее в Париж? Конечно, это обойдется мне в копеечку, впрочем, как обычно.
– Она стоит того, Стэн, – сказала с улыбкой Майра, защищая подругу; в конце-концов, все жены в этом городе должны проявлять солидарность. Здесь слишком много молодых и красивых девушек, чтобы еще делать гадости друг другу. – Ну что ж, кто пойдет играть в теннис? – Она опять с тревогой посмотрела в окно, надеясь, что погода не подведет ее.
ГЛАВА 14
Мариза Пароли традиционно присутствовала на показах мод в Париже. Ее всегда усаживали на позолоченный стул где-нибудь в первых рядах, чтобы ее хорошо видели фотографы, а затем ее всегда лично целовал Ив или Карл, или Маркс, и она всегда в каждом из этих домов делала заказ. В этом году с ней поехала ее молодая кузина Рената, и это привлекало к ней еще большее внимание, поскольку Рената была одной из тех немногих, кто мог тратить большие деньги. Разумеется, у Ренаты были немалые деньги, и она впервые решила потратить значительную сумму на закупку коллекции одежды – Мариза, разумеется, могла помочь ей сделать это надлежащим образом. И это действительно интересное занятие, даже на демонстрации моделей Мицоко, хотя ей не понравились его бесформенные вещи, в которых суровые манекенщицы вышагивали, как на похоронах, сплошные серо-черные тона, без единого яркого мазка, чтобы хоть как-то оживить туалет. Мариза вздрогнула, вспомнив это шоу – ей как итальянке было совершенно непонятно, какая женщина захочет спрятать свои формы под мешковатой одеждой, да еще в таких серых, скучных тонах.
Они завтракали с Ренатой в своем люксе в Бристоле, пили кофе и просматривали утренние газеты, чтобы найти снимки показа Мицоко, происходившего накануне, а также читали всевозможные светские новости о знакомых или известных людях и событиях. Первой заметку о показе Парис заметила Рената – это был всего лишь небольшой абзац, помещенный где-то в углу страницы.
– Должно быть, это сестра Индии, которая работает у Фабрицио! – воскликнула она.
– Что
Это была заметка, написанная скандально известным репортером:
«Вчера Голливуд сделал попытку потеснить мастеров кутюрье высокой моды, когда Парис Хавен, дочь покойной Дженни Хавен, известной своими похождениями, показала в Богом забытой гостинице «Отель де Ль'Абэ» свою коллекцию ровно в тот самый день и час, когда демонстрировал свои фантастические модели Мицоко.
Бедняжка Парис! – ее коллекция, не получившая ни зрителей, ни аплодисментов, пошла ко дну, как брошенный в Сену камень. Ее мамочке следовало бы в свое время посоветовать ей не пытаться соревноваться с гигантами, не проверив все сроки… и, возможно, ей бы стоило вложить побольше мамочкиных миллионов в шампанское и гостиницу более высокого качества…»
На фотографии под текстом была изображена Парис, с надменным видом смотревшая в объектив с подиума.
Рената, хотя и не была красавицей, однако же обладала достаточной привлекательностью, которую ее семейство могло для нее обеспечить. У нее был маленький и хорошенький новый носик, в тринадцать лет заменивший длинный, доставшийся от отца; с четырнадцати она сидела на суровейшей диете, чтобы не дать возможности проявиться семейной склонности к полноте, лучшие парикмахеры и визажисты занимались ею, пока она не стала считаться самой ухоженной и холеной женщиной Италии. Это требовало немало сил и средств. Она внимательно рассматривала фотографию Парис.
– Действительно, очень красива, – заметила она. Рената добрая девушка, но ее стремление всюду быть объективной иногда раздражало Маризу.
– Да, пожалуй. – Она пожала плечами. – Во всяком случае, лучше, чем ее сестра.
И чего Мариза такая вредная, подумала Рената. Она вечно на кого-нибудь злится, никто никогда не может ей угодить.
– Ты имеешь в виду Индию? Но она тоже очень хороша, Мариза. Я всегда удивлялась, как это ты не боишься, что Фабрицио так много времени проводит с ней… то есть, я хотела сказать, тебе не приходило в голову – ну просто так… что она может показаться Фабрицио привлекательной?
– Фабрицио и Индия?! Рената, милая, не говори глупостей. Ну если бы ты сказала Люсиана или Грацеллия… Фабрицио знаком со многими по-настоящему интересными и умными женщинами. Что может его связывать с такими девицами, как Индия Хавен?
– Она молода. Примерно, моя ровесница? – Рената заметила, что при этих словах лицо Маризы приобрело жесткое выражение. Очевидно, та уловила здесь намек на свой возраст, и девушка поспешно добавила: – То есть, я хотела сказать, что эти молодые американки всегда такие энергичные, полные сил. Просто не могу представить, чтобы Индия слонялась без дела, как я, например, и ждала, чтобы что-нибудь интересное произошло в ее жизни. И ты не можешь не признать, что у нее потрясающая фигура, посмотри на нее с точки зрения мужчины, а не специалиста по модной одежде.
– Ты говоришь ерунду, Рената. Фабрицио в этом плане абсолютно к ней равнодушен. Он говорит, что она прекрасно справляется с работой, очевидно, у нее есть определенные способности. Во всяком случае, Индия явно интересовалась Альдо Монтефьоре. Я – разумеется, ради тебя – положила этому конец! Нет, я абсолютно убеждена, что ты в этом отношении ошибаешься.
Рената бросила на свою старшую двоюродную сестру лукавый взгляд. Мариза была женщиной проницательной, но она была слишком поглощена своей собственной персоной и своей внешностью. Она попросту не замечала людей не ее круга, в отличие от мужчин вроде ее мужа. А Фабрицио Пароли – интересный, темпераментный неаполитанец, собственными силами добившийся своего настоящего положения. Индия Хавен была как раз такой девушкой, которая и могла разрушить этот брак. Было забавно поддразнивать самодовольную и самоуверенную Маризу.