Опьяненные страстью

Паркер Лаура

Другая женщина на ее месте при встрече с соблазнителем вела бы себя робко и пугливо. А может, с облегчением бросилась бы к нему в объятия или излила на него ярость и стыд. Менее искушенная блудница заулыбалась бы и поспешила задобрить его лестью, соблазнить поцелуями либо уткнулась бы лицом в его грудь и принялась оплакивать утраченную добродетель, вызывая у него чувство вины. Но Мадлен не сделала ничего подобного! Он обладал ею, познал как женщину, и все-таки она осталась для него неразрешимой загадкой.

Себастьян, галантный любовник, знал,

что на следующее утро возлюбленные ждут от него поцелуев и объятий, намеков на страсть, вознесшую их в рай. Раньше он придерживался этого правила, но сейчас вдруг растерялся. Он не мог дружески обнять кухарку и осыпать легкими, дразнящими поцелуями ее губы. Больше всего он опасался неожиданно для себя уложить ее на ковер и воскресить вчерашнее счастье.

Впрочем, ему хотелось не столько оказаться с ней в постели, сколько оградить от всех и вся. Желание защитить женщину было для него не в новинку – в отличие от стремления всецело обладать ею. От него не ускользнуло выжидательное выражение на лице Мадлен. Наверное, она считает, что влюблена в него. Это естественно, этого следовало ожидать, и, увы, худшей ошибки Мадлен не могла совершить.

Себастьян облизнул пересохшие губы. Он чувствовал себя неуютно, играя столь значительную роль в чужой жизни. Теперь на нем лежала ответственность перед Мадлен, поскольку он не сумел отказать себе в удовольствии затащить ее в постель.

– Полагаю, тебя ждет работа в Лондоне?

Вопрос застал Мадлен врасплох. Себастьян даже не прикоснулся к ней. Она в разочаровании прикусила губу. Как он может держаться столь невозмутимо и равнодушно после всего, что было ночью? Неужели он не понимает, как отчаянно она жаждет его объятий и утешающих поцелуев? А может, она слишком воодушевленно отзывалась на его ласки? Может, уже надоела ему?

– Нет, месье.

Себастьян остановился на полушаге.

– Ты сказала «нет»?

– Вот именно, месье, – нет. – Мадлен не сводила с него глаз.

– Тогда позволь узнать, чем ты собиралась заняться, когда неделя закончится и тебе придется вернуться в Лондон?

Мадлен затаила дыхание.

– А я должна вернуться, месье?

Такого вопроса Себастьян не ожидал. Впрочем, Мадлен уже не раз удивляла его.

– Ты хочешь остаться здесь?

Прежде чем ответить, Мадлен глубоко вздохнула, набираясь смелости.

– Месье, я хотела бы остаться с вами.

Себастьян круто повернулся к ней.

– Ты понимаешь, что говоришь?

– Я прошу разрешения… служить у вас.

– Служить у меня? – Себастьян склонил голову набок. – Стало быть, у тебя в Англии нет ни друзей, ни родных? – Мадлен быстро кивнула, и он поверил ей. Ни родственники, ни друзья ни за что не отпустили бы миловидную и невинную юную девушку в дом холостяка. – Полагаю, ты по-прежнему не хочешь рассказать о том, какое отношение имеешь к моему пари?

– Не хочу, месье.

Он усмехнулся. Как легко она пресекала его расспросы, не испытывая ни малейшей неловкости или угрызений совести! Не видя глаз Мадлен, он мог бы подумать,

что она без труда держит себя в руках. Но в темных глубинах ее глаз отражалась беспомощность, которую девушка старательно отрицала. Ее взгляд обезоруживал Себастьяна так, как не могли бы обезоружить потоки слез. Мадлен нуждалась в заботе и защите – до тех пор, пока она сама не научится защищать себя.

Выражение лица Себастьяна смягчилось.

– Пойми, достигнуть успехов в кулинарном искусстве тебе помешает твой пол.

Молчание Мадлен не удивило его. Он уже привык к ее длительным паузам, успешной защите против любых слов.

– Позволь напомнить тебе о реальности. Ни одна семья не возьмет тебя в услужение, поскольку жену будет раздражать твоя красота. Поверь, я не льщу тебе. Проверить это легко, стоит только пару минут посмотреть на себя в зеркало.

– Да, месье, я выгляжу недурно.

– Недурно? Жена крестьянина выглядит недурно на деревенской ярмарке, повязав бант. – Он окинул Мадлен критическим взглядом. – А тебе больше пристало сравнение с чудесной экзотической птицей. Если тебя как следует одеть и обучить манерам, ты превратишься в несравненную смуглянку.

Мадлен заинтересованно вскинула голову.

– А это хорошо?

– Превосходно. Но тебе придется расстаться с мечтами найти приличное место. Даже вдова не возьмет тебя в кухарки, несмотря на твои таланты. Если тебе вообще удастся найти работу, так только в доме холостяка, такого, как я.

– Понимаю, месье. Мысль не слишком обнадеживает, верно?

Себастьян почувствовал, как в ответ кровь прилила к его лицу. Мадлен недоуменно приподняла бровь, но Себастьян уже успел овладеть собой и решил держаться развязно. Не спеша подступив к кухарке, он попытался всем видом внушить ей угрозу.

– Вероятно, он не оценит ни твое остроумие, ни талант шеф-повара, но сочтет тебя лакомым кусочком. А если ты откажешь ему, он вышвырнет тебя из дома и распустит по всему городу слухи о твоей несговорчивости. После этого перед тобой закроется еще больше дверей. – На этот раз он приблизился к Мадлен почти вплотную. – Ты понимаешь меня?

– Да, месье. – К Мадлен вернулось воодушевление, ибо она заподозрила, к чему клонит Себастьян, и решила не терять надежды. – Судя по всему, вы не одобряете действий себе подобных, – иронически добавила она. – Если я не найду подходящей работы в Лондоне, придется искать ее где-нибудь в другом месте.

– Ты ничего не найдешь, если только тебе не выпадет удача. В любом доме, где есть муж, брат, дядя или сын старше шестнадцати лет, ты подвергнешься гнусным домогательствам. В конце концов тебя соблазнят и бросят. – Он всмотрелся в лицо Мадлен, будто пытаясь прочесть ее мысли. – Ты ведь этого не хочешь, верно?

– Да, месье.

В ее голосе отчетливо послышались смешливые нотки, и Себастьян растерялся.

– Что же ты собираешься делать?

– По-моему, месье, в подобных делах вы разбираетесь лучше меня. Я хотела бы попросить у вас совета.