Опыт воображения. Разумная жизнь (сборник)
Шрифт:
Она постаралась рассказать эту историю с юмором. О странной женщине она сказала, что та „интересная“, а говоря о собаке, отметила, что за неимением поводка ее водят за обрывок веревочки. Присутствующие посмеялись над собакой, но особенно рассмешило всех столь небывалое явление, как уборщица в выходной день. Воодушевленная успехом, Ребекка далее поведала о том времени, когда она работала на Сильвестра и как его сначала опутала, а потом бросила Цилия. Некоторые из гостей знали Цилию, другие думали, что знали, но почти все слышали об Эндрю Баттерсби и его богатстве.
Компания
— Ах, дорогие, — смеясь, отвечала им Ребекка, — но он совершенно не в моем вкусе — высокий, жилистый, не курит, слишком вежлив и слишком хорошо воспитан. И, в любом случае, он слишком молод.
— Нет-нет, он ей не подходит, — заявила во всеуслышание хозяйка квартиры. — Ребекке нравятся зрелые мужчины, которым, в свою очередь, нравятся самостоятельные женщины. Эти мужчины часто бывают немного грубоватыми, но это простые, непритязательные люди. Я разве не права, Ребекка? Они все там, в своих офисах, такие слизняки! Неудивительно, что ты ушла оттуда. Есть же пределы того, на что мы можем пойти ради более слабого пола, — пошутила она и обратилась к мужу: — Послушай, у Ребекки пустой стакан. — Муж был как раз тем типом мужчин, который понравился бы Ребекке, если бы его не зацапала уже сама хозяйка. Хозяин наполнил Ребекке стакан, и она, заметив, что хозяйка начала бросать в ее сторону косые взгляды, отказалась от предложения хозяина отвезти ее домой, сказав, что предпочла бы пройтись одна. И это было абсолютной правдой — бедняга был слишком прирученным, чтобы быть интересным. В приятном расположении духа шла она к себе домой, когда, срезая угол в районе Челси, попала на улицу, где стоял дом номер семь, и оказалась втянутой в компанию Феллоузов и Эддисонов.
По случайному стечению обстоятельств Ребекка появилась там одновременно с автомобилем, битком набитым выходцами из Африки и Ямайки. Совершенно естественно, что машина остановилась, а ее пассажиры тут же присоединились к танцующим.
Ребекка придвинулась поближе, чтобы полюбоваться пластикой и ловкостью вновь прибывших. Вскоре она уже и сама лихо отплясывала и прихлопывала в ладоши. Поддавшись заразительному, захватывающему ритму джиги, люди толпами хлынули из дома на улицу, и вскоре Ребекка обнаружила, что заимела партнера — неуклюже топтавшегося массивного мужчину.
— Вы, видимо, приятельница Эддисонов и Феллоузов? — поинтересовался он.
— А кто это?
— Те, кто организовали все это.
— Никогда о них не слышала. Я просто проходила мимо.
Ребекка невольно засмотрелась на танцевавшего неподалеку от нее молодого ямайца. Глядя на исключительно грациозные движения его длинных рук и ног, прищелкивающие продолговатые пальцы и ослепительно сверкающие белоснежные зубы, Ребекка искренне восхитилась такой удивительной красотой. „Чудо, — подумала она, поймав его взгляд и улыбнувшись
— Не так-то легко это танцевать, — заметил ее партнер. — Не пойти ли нам чего-нибудь выпить?
— Не сейчас, я пила уже днем, — ответила Ребекка, хотя подумала, что выпила бы сейчас с удовольствием. — Как, вы сказали, их фамилии? Они не будут возражать против того, чтобы я присоединилась?
— Нет-нет! Здесь все такие. Я и сам их почти не знаю. Это что-то вроде дня открытых дверей по случаю Рождества, пикник для всех желающих.
— Должно быть, они — очень гостеприимные люди.
— Как вас зовут? — спросил ее новый знакомый.
— Ребекка.
— У вас очень красивые глаза, Ребекка, — сказал он, придвигаясь поближе к ней.
„Ну вот, начинается", — подумала Ребекка.
— А вас как зовут?
— Морис. Морис Бенсон. Я поджидаю здесь женщину, проживающую на последнем этаже. Она меня выгнала.
— Неужели? — сказала Ребекка. Она не удивилась.
— Мне нравятся ваши ноги, — сказал Морис Бенсон.
— Неужели вам не жарко танцевать в этой куртке?
— Жаркая работенка, — согласился он. — Я просто задыхаюсь. Пойдемте, поищем что-нибудь выпить. Все, кому здесь хочется выпить, идут в дом. Вон, посмотрите, они тоже пошли, — кивнул он в сторону ямайцев.
— Ну, хорошо, — сказала Ребекка, и они проследовали в дом вслед за чернокожим красавцем, который со своими товарищами вошел в квартиру Тима Феллоуза, откуда несся оглушительный пьяный шум. — Вы выглядите в своей ужасной одежде как распаренный, — усмехнулась Ребекка. — Почему бы вам не снять ее? Наденете снова, когда поостынете. Советую вам это по привычке: я всегда обо всех забочусь, уж такой я человек.
Ответных слов Мориса Бенсона она не расслышала. Из квартиры Феллоузов раздались сбивчивые выкрики, звуки потасовки и топот ног.
— Спокойно, дядя, спокойно! — это кричал, судя по всему, ямаец. Его голос заглушали вопли Тима:
— Кто вас сюда звал? Кто впустил? Вон из моего дома! Вон! Вон! Лезьте обратно на пальмы в вашей Бонго-Бонго!
— Что, черт возьми, здесь происходит? — воскликнула потрясенная Ребекка, вытягивая шею, чтобы заглянуть в квартиру. Танцор, на которого бурно наседал распалившийся низкорослый мужчина (она решила, что он и есть хозяин), добродушно парировал беспорядочный град ударов суетливо сучившего кулаками коротышки и медленно пятился назад, к двери, наступая при этом на носки своих друзей, которые, явно не будучи столь же незлобивыми, как он, с определенной долей воинственности подталкивали его вперед, а не назад:
— Остановите его! — приказала Ребекка Бенсону. — Остановите вы этого забияку!
Но в этот момент неизвестно откуда появившаяся любовница Тима Джанет, еще более малорослая, чем он сам, ударила его сзади салатницей по голове, и он рухнул на колени. Тим схватился за голову, а разъяренная Джанет добавила ему еще пинка в зад.
— Ах ты, расист несчастный! — вопила она. — Ты гнусный расист! — Потом обратилась к ямайцам. — Вы знаете, — сказала она, — он бывает таким только когда напьется. Входите, входите, пожалуйста! Мы вам очень даже рады.