Опытный кролик
Шрифт:
Панов грохнул субъекта, оставившего мемуары, как удачно они рассовали корректировщиков по городу. Вот откуда ювелирная точность, когда ни один из важных объектов в Бресте не пострадал и заградительный огонь перед воротами возникал, когда надо, создавая ситуацию «не войти, ни выйти».
Осталось еще посадить засаду в костел, где господа диверсанты засядут с рацией, но пусть ими займутся ребята Елизарова. Еще пара дел — и на сцену должна выйти местная самодеятельность.
Хор мальчиков имени товарища Пилсудского.
— Скажем, насчет архива и я знаю. Только молчи. Хорошо, а?
Панов
«Майор, что с тобой», Елизаров неожиданно осознал, какую страшную ношу, не доверяя никому, несет в себе Максим. Сколько он еще не сказал, и никогда не скажет. Вернее скажет, но ему этого не надо, так кто же он такой?
— Максим они вывозят не все и без приказа. Если немцы не начнут, очень хороший человек пойдет под суд. Ты это понимаешь?
Ненашев вздохнул и поскреб затылок.
— Ладно. Давай сначала разберемся с теми, кто еще в городе.
Пограничник посмотрел на комбата злым взглядом и резко сдернул трубку телефона. Звонил на пропускной пункт через границу, сверять дебет с кредитом.
«Бухгалтер» хренов!
— Ты прав, они еще в городе!
— Ну, так что? Эй, Юпитер, ты набычился!
Елизаров думал ровно минуту, наблюдая, как дергается щека у Ненашева. Вечно невозмутимый на вид комбат стремительно терял самообладание.
— Вторую шпалу в петлицы сам себе засунул?
— Приказ вчера был по армии. Не знаю как, но заслужил еще неделю назад, — зло буркнул Панов. И он не улыбался!
— Зато я знаю, — теперь очередь Михаила удивить Ненашева, — с той стороны ходят слухи, что здесь сформирована какая-то особая часть, сплошь из… «офицеров».
Саша напустил на себя независимый вид, но ответить не успел. Обрывая телефонный звонок, пограничник резко поднял трубку.
— Что? Где? Какое назвал время? Вот когда начнется, тогда сразу и отпустите. Нет, в отряд везти не надо!
Елизаров положил трубку.
— На второй заставе перебежчик. Поляк. Мельник, с той стороны. — Михаил оценивал реакцию свежеиспеченного майора, машинально посмотревшего на циферблат, словно сверяя время.
— Лазинский? — фыркнул Панов [547] , — Раньше к старику надо было подходы искать.
«Да когда же это закончится?», едва слышно пробормотал пограничник, но Максим умудрился расслышать.
— Что закончится? Ты про войну или про меня? — Панов чувствовал, что его немного занесло. Ладно, потом придумает что-нибудь.
547
[546] = в реальности Иосиф Максимович Бадзинский
А Михаил лишь вздохнул в ответ.
Панов знал, что плыли с той стороны поляки, чтобы предупредить русских. Кто-то разумом и сердцем понимал, что, пусть и не родная им Советская власть, но иначе с бедой, готовящейся стать уже по-настоящему общей, не справиться.
Но как им верить? Статистика — штука суровая.
Половина засылаемых в СССР абвером и гестапо «казачков» имела польскую национальность. Тридцать процентов являлись «борцами за незалежность»
Вот и деда, бывшего солдатом русской императорской армии, долго мурыжили, пока не началась пальба. «Нет, не врал старик» отпишет кто-то потом.
Между тем, если уж не война, то провокация точно началась. В полночь Августовский погранотряд вступил в бой с немецкими солдатами на одной из застав. Вермахт провел ограниченную разведку боем.
А что касается перебежчиков из вермахта, то Панов назвал бы не меньше случаев. Жаль, с тем, кто навсегда вошел в киноисторию, плохо получилось.
«Германские солдаты, рабочие, крестьяне, мужчины и женщины! Что дал вам Гитлер? Жизнь в страхе и в нечеловеческих лишениях, голод, нищету, смерть» [548] через пять дней напишет в «Известиях» настоящий фашист и антисемит Альфред Лисков.
Панов не ошибся в эпитетах. Вот, что сделала из легендарного немецкого ефрейтора работа в Коминтерне. Обычная бытовуха, когда не поладил человек с мнением коллег. Он лишь просил не вещать на рейх голосом с ярко выраженным неарийским акцентом. Коллеги возмутились и собрали комиссию, а результаты ее работы направили в НКВД.
548
[547] =газета "Известия" 27 июня 1941 г. N150 (7526)
Михаил отметил, что глаза Ненашева не горят безумием. Так вот ты какой, совсем не чистюля. А мог бы он сам так поступить с убитым врагом? Нет, с той девушкой, комсомолкой, попавшей после пережитого в больницу, чуть ли не с нервной горячкой. Теперь город не спит и гудит слухами.
Где-то рядом грохнул выстрел, затем еще один. Они вместе бросились к окну. Недалеко от штаба погранотряда занялась перестрелка, землю осветило пламя.
— Около обкома! — Михаил дернулся поднимать резерв.
— Дурак! Купился на отвлекающий маневр! Смотри сюда! — Максим, видя лихорадочный блеск в глазах Елизарова, просто ткнул пальцем в лист, якобы найденный им в полевой сумке диверсанта.
Вот теперь, не на словах, а деле обком и горком вместе с областными управлениями НКВД и НКГБ начнут заранее наводить порядок в городе [549] .
Окончив совещание, первый секретарь обкома Михаил Теплицын собирался прилечь, когда раздался телефонный звонок. Сначала позвонили из милиции, а потом НКГБ оповестило: теракт в городском парке, зверски убит советский командир. Как всегда, забрали оружие и документы. Но что сделали с телом, это надо видеть.
549
[548] =см. "Докладная записка секретаря Брестского обкома КП(б)Б М.?Н.?Тупицына в ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)Б о положении на фронте Брест-Кобринского направления" от 25 июня 1941 г.