Оранж
Шрифт:
Паскудник, что ест насекомых любых,
от всех отличим тупизной, бледнотою,
использует норы животных чужих.
стреляет на метры анальной струёю.
Он сам своей жидкостью серной пропах.
Балбес, что как будто ни разу не брился,
ковры и сражения видит во снах,
с христианской душою лет пять как простился.
Его
Смердит, источает зловредные ноты.
Ладонь подавал ему, видимо, зря!
Животная тварь провоцирует рвоту…
Максиму Шкуратову
Медицинский суицид
Прошу, умертвите меня поскорее!
Даруйте врачебный, простой медицид!
Хотя осудил я себя побыстрее,
увы, ещё трушу свершить суицид.
Я жду эвтаназии, шпаги укола,
как будто пришествия Иешуа.
Устал выносить продолжительность болей
и их неотступность, что гробит жуя.
Внутри перманентные, щедрые муки,
что так регулярно терзают весь стан.
Хочу испариться, забыть пульса стуки,
уйти безвозвратно в земельный капкан.
Недуги, телесные немощи мучат.
Ах, как бы избавиться и умереть!
Мечтаю оставить мясистую кручу,
за миг испытав навсегдашнюю смерть!
Обидчивая душа
Душа – гнездо, где осы или кобры,
живой костёр, что тлеет, не искрит,
вполне спокойные, чуть дышащие сопла,
песочный лев, что дремлет иль сидит,
живой вулкан, что спит иль будто умер,
притихший бык, альфонс средь дам и дев,
бегун на старте, что имеет нумер,
тишайший скунс, что бродит меж дерев,
лимон гранаты, что с чекою в ухе,
огромный ствол, что маскировкой скрыт,
молчащий дед без действия и слуха,
блестящий клад, какой давно зарыт,
засадный пост, пирог готовой мины,
живой курок, чья цель – чужая жизнь,
шмат динамита в жёлтом пузе дыни…
Но коли тронул, то уж берегись!
Животные
Мы кличем друг друга то "зайцем любовно,
то "милым котёнком", то "дивным котом".
Потом размножаемся с "зайкой" любою
иль гадим в постель, на ковёр, за углом.
Другие ласкаются "тигром" иль "львицей".
Но твари в охоте, когда люд во сне,
добыча любая кроваво кроится,
ведь хищные звери безжалостны все.
Порой именуются "бабочкой", "пташкой".
Но прежние формы – цыплёнок, червяк.
Иные зовутся "волшебной ромашкой".
Число лепестков – это столько был брак.
Ответственность клички ложится на плечи.
Порой на фас морды походит наш лик.
Животные сути сильней человечьих,
в которых превыше не ум, а инстинкт.
Чёрно-белое пламя
Бумажное пламя шуршит всесловесно
искринками букв и различных значков
так чётко, заметно, пожарно и честно,
вводя в окруженье тепло и любовь.
Оно согревает всех ищущих жара,
замёрзших, бродячих и спящих в ночах,
почти потерявшихся в ветках тумана,
промокших, озябших и слабых в речах.
Я мрак декорирую, свет дополняю,
искрясь в чёрном порохе каменной тьмы,
луной-костровищем всесильно сияя,
аж звёздочки-рифмы чуть зрячим видны!
Из недр эпицентра (из сердца живого)
во всю непроглядь выпускаю слова,
лучусь, источаю бесплатно и много,
аж отсвет заметен у края села!
Он жжётся, кишит, словно алая лава,
горит в полумраке невидимых мест
во имя желанно-спасительной славы,
как прежде Христос, восходящий на крест.
Я брызжусь, дарюсь золотыми стихами,
приняв ремесло как завещанный рок,
желая, чтоб пылкость вовек не стихала
и грела гостей и читателей строк.
Себя распускаю бутоном огнимым,
что бело-графитно прельщает людей,