Оранжерейный цветок
Шрифт:
— Секс. Я не могу достичь оргазма. Думаю, это физиологическая проблема, — утверждает она.
Я помню, как раньше она говорила, что у неё был оргазм. Мы были в Канкуне на весенних каникулах, и она рассказала, что они с парнем решили пропустить прелюдию и перейти прямо к сексу. В результате она испытала нечто большее. Мне следовало за неё порадоваться, но я почувствовал гребаную радость только тогда, когда она признала, что все неправильно поняла. Дэйзи думала, что достигла оргазма, но после разговора с сестрами, она пришла к выводу, что
— Ты можешь достичь оргазма, — говорю я ей. — Я слышал тебя, милая.
Она не отвечает. Я назвал ее милой... И хотя я делаю это бессознательно, ее губы всегда расплываются в улыбке каждый раз, когда я ее так зову.
— Дэйзи?
— А? — она слегка смеётся. — Ты можешь ещё раз это сказать?
— Нет, — я понимаю, что налил слишком много воды в миску с овсянкой. — Черт, — ругаюсь я. Придется все выбросить в мусорку.
— Извини, — произносит она.
— Нет, это не из-за тебя, — уверяю ее. Выбросив всю овсянку, я, не рассчитав силу, кидаю миску в раковину, что она трескается там. Что блять со мной не так сегодня? Я качаю головой. — Терпеть не могу разговаривать с тобой по телефону.
— Я тоже.
Я прислоняюсь к шкафчику и смотрю на дверь в спальню, наблюдая, откроется ли она снова. Мне следует быть осторожнее с людьми, которых я привожу к себе. Полтора года назад девушка, с которой у нас был секс на одну ночь, украла мои чёрные боксеры. И продала из за три штуки на eBay.
— Ты была осторожна с этим парнем? — я спрашиваю Дэйзи.
— У нас ничего не было, — отвечает она.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Слава, блять, богу.
— Он тоже является частью странного вечера?
— О да, — говорит она, — Я просто не понимаю, почему, когда я знакомлюсь с людьми, они кажутся потрясающими. Но только они оказываются у меня в постели, все становится... неправильным, — она делает паузу. — Думаю, дело во мне.
— Я уже ненавижу этого гребаного парня, — это ещё мягко сказано.
— Ты бы возненавидел его ещё сильнее, познакомься ты с ним. Он думал, что я девственница, и он с радостью бы лишил меня ее на первой же встрече.
Мой взгляд мрачнеет. Хочу перемотать время и сделать все по-другому. Хочу сказать ей не встречаться ни с единой чертовой душой. Хотел бы я, чтобы высказывания моего брата не сидели так прочно в моей голове.
— Держись от него подальше.
— Так и планирую.
Душ выключается.
— Эй, Дэйзи.
— Да?
— У тебя там почти четыре утра. Выпей чертов Ambien и ложись спать, ладно? Позвони мне, когда будет время.
Она колеблется с ответом.
— У меня есть время сейчас.
— Тебе нужно поспать перед работой.
— Это бессмысленно. В пять тридцать мне уже нужно быть в студии, чтобы сделать прическу и макияж. А из-за Ambienа я могу уснуть на несколько
Дверь открывается, и выходит завернутая в полотенце Эмилия, ее волосы сухие.
— У тебя закончился шампунь, — говорит она. — Я не смогла найти ничего в ящиках, — она еще даже не приняла душ.
Блять. Беру ключи с кухонного стола.
— Сейчас найду что-нибудь. Жди здесь.
— Тебе необязательно идти в магазин, — говорит она.
— Я и не иду. Я возьму у моей подруги. Она живет подо мной.
— Я пойду с тобой, — говорит Эмилия. — Подожди секундочку.
Она исчезает в спальне, и я замечаю, что она надевает вчерашнее синее платье.
Я стою, телефон все еще прижат к моему уху.
— Дэйзи...
— Я пойду.
— Нет, — вдруг говорю я. Я не хочу прекращать разговор, особенно если следующий час она может провести в панике. Я могу отвлечь ее от страхов. Даже с расстоянием в тысячу километров, это все еще возможно.
— Ты уверен? — спрашивает она.
Эмилия выходит из комнаты и улыбается мне.
— Ага, — говорю я Дэйзи. Я указываю на дверь, и Эмилия выходит первой. Заперев дверь, мы направляемся к лифту. Эмилия смотрит на меня, потом на телефон, который все так же прижат к моему уху. Моя подруга, — шепчу я ей.
Девушка кивает, затем пытается сконцентрироваться на лифте. Я пару раз нажимаю чёртову кнопку, несмотря на то, что она уже зажглась. Лишь бы лифт пришёл быстрее и спас меня от этого неловкого напряжения.
16. Райк Мэдоуз
.
— Вчера я разговаривала со своим психотерапевтом, — рассказывает мне Дэйзи по телефону, пока мы ждем лифт. — Она хотела, чтобы я ещё раз рассказала, что произошло в «Lucky». Она считает, это поможет избавиться от кошмаров.
— И как, помогло? — спрашиваю я кратко. Я понимаю, что чем больше я игнорирую Эмилию, тем сильнее она напрягается от сложившейся ситуации. Но Дэйзи — испуганная девочка — и она совсем одна в Париже. Конечно, она важнее Эмилии. И она всегда будет важнее. Особенно, если это касается сломивших ее многочисленных событий прошлого.
— Не знаю, — отвечает она. — Раньше это не помогало, сколько ни рассказывай о произошедшем, — она повторяет ровным тоном: — Какой-то агрессивный парень недалеко от «Lucky» назвал меня пиздой и испортил мой мотоцикл. Я оставила это в прошлом.
Я съеживаюсь от слова «пизда». Ирония в том, что я ненавижу это ругательство — да, да, я знаю. Но это слово настолько отвратительно, что стоит мне его услышать — из моих ушей сразу же идет кровь. Где-то в глубине души я слышу, как мой отец называет так мою маму раз за разом, каждую нашу встречу. От этого слова у меня сводит желудок.