Орчиха в свадебной фате
Шрифт:
…а потом сделал то заветное движение, которое открыло правду для нас обоих: я досталась трибуну невинной!
Поняв это, мой муж застыл потрясенно, зажмурился, пытаясь справиться с чувствами, потом выдохнул с облегчением:
— Если ты и была влюблена, наемница, то не настолько, чтобы отдать другому свою чистоту…
— Зато теперь я влюблена так, что готова отдать тебе все — и чистоту, и сердце, и жизнь! — игнорируя легкую боль, прошептала я. — И готова принять все, что ты пожелаешь дать мне в ответ!
И тогда муж показал мне, как много готов
Вознес меня к седьмому небу — так, что я увидела и луну, и звезды!
— Люблю тебя, Алаир! — выкрикнула, падая в бесконечность.
— Люблю тебя, Барбра! — прорычал трибун, сжимая меня в своих медвежьих объятиях и давая понять, что я в этой бесконечности не одна.
Глава 24. Прощание с Олифгруфом
– Бар-р-бра! Магвар-р-р!
– громкий стук и голос, способный поднять и вернуть в строй сотню павших наемников, не смогла заглушить даже тяжелая толстая дверь из особо прочной древесины.
Мой теперь уже муж, не открывая глаз, вопросительно приподнял одну бровь и проворчал с ленивым неудовольствием:
– Похоже, кому-то очень хочется, чтобы я подпалил ему шкуру.
Не то чтобы я была не согласна с Алаиром. Мне тоже не понравилось, что нас разбудили от сладкой дремы, да еще после заката, когда все приличные люди и орки спать ложатся. Однако я посчитала своим долгом спасти незадачливого нового родственника, набравшегося смелости нарушить покой великого магварра.
– Не надо ничего палить, Алаир, - чмокнула раздраженного мага-огневержца в гладкую щёку - от волос на лице магварр избавлялся посредством огненной депиляции - сползла с его широкой груди и, завернувшись в простыню, пошла к источнику шума.
– Кто там шумит? Чего приключилось?
– спросила, приоткрыв дверь и выглядывая в щелку.
За дверью обнаружился тот самый орчонок-подросток, который провожал нас к Лэргу ор-Тунтури в день прибытия в клан. Он смущенно переминался с ноги на ногу и не решался поднять взгляд от земли. Как знал, что я стою за дверью почти раздетая.
– Три медовых дня истекло, - уже куда тише сообщил орчонок.
– Все свободные орки и орчихи клана собрались и ждут вас.
– Ждут?
– переспросила я, начиная догадываться, что сейчас узнаю что-то новенькое о брачных традициях орочьего племени.
– Конечно! Каждая свободная орисса мечтает примерить твой брачный наряд, Барбра, а каждый свободный орк готов подраться за брачный наряд магварра!
– не разочаровал меня орчонок.
Так-так. Веселые дела. Я-то, наивная, думала, что новую юбку, бронелифчик и шубку у меня не заберут. Не то чтобы вещи Барбры были плохи, но, скажем честно, порядком поношены и поцарапаны, а местами и подшиты суровой навощенной нитью. А теперь выясняется, что все это роскошное великолепие придется отдать?!
– А если никому не подойдет?
– прищурилась я, прикидывая, есть ли шанс оставить новые одежки при себе.
– Тогда плохо.
– Орчонок еще больше опустил и без того склоненную
– Это будет означать, что отец-Ор не хочет видеть больше свадеб в клане, пока не истечет год после твоего замужества, Барбра.
Так. Беру свое желание обратно. И с брачным нарядом расстаться согласна, лишь бы потерявший одного из своих лучших воителей клан не объявлял годовой траур и не отказывал молодежи в праве создавать семьи, плодиться и множиться! И без того этому миру из-за меня досталось…
– Барбра! Что там?
– У магварра закончилось терпение, и он, не дожидаясь моего возвращения, вышел из спальни, но не как я, в одной простынке, а в бронированном килте и с живым клинком в руке.
– Нас ждут, - сообщила я и рассказала все, о чем сама узнала парой минут раньше от орчонка, который не спешил уходить и даже неведомо как просочился во флигель. Правда, дальше одного шага от порога пройти не посмел, а при появлении Алаира так и вовсе едва не выскочил на улицу.
Все-таки грозный у меня муж!
– Передай, пусть несут нам смену белья тогда, - глядя поверх моей головы на гонца, принесшего весть об окончании медового отпуска, распорядился магварр.
– У нас тут другой одежды нет, кроме той, в которой мы были во время бракосочетания.
Орчонок слегка посинел, выдавая смущение и прилив крови к зеленоватым щекам, развернулся на пятках и, бросив на ходу “щас-все-будет”, умчался в сторону замка.
Алаир подошел, обнял меня со спины и неожиданно тяжело вздохнул:
– Как же быстро заканчивается все хорошее. Хотел бы я увезти тебя в собственный замок, любовь моя, уединиться там с тобой не на три дня - на три года! Да и трех лет, боюсь, мне мало было бы, чтобы насладиться тихим семейным счастьем.
Ах, как хотелось мне в этот миг пообещать своему любимому магварру, что вот еще один поход, окончательная победа над хунграми, - и мы обязательно заживем той самой тихой и мирной жизнью, о которой, как выяснилось, мечтает самый сильный маг-огневержец Фрайсленда!
Только… перед глазами встал образ иномирного духа, его глумливая ухмылочка и жестокие слова: «Не вернешь осколок - плохо придется твоему магварру и всем твоим друзьям, Барбра!»
– Поверь, я мечтаю о том же, муж мой!
– я извернулась в руках Алаира, провела по его шее ладошками, не пуская в ход коготки, и нежно, но без заигрываний, прижалась поцелуем к его губам.
Магварр, словно и не было у нас за спиной трех дней уединения и почти непрерывных ласк, тут же откликнулся, вжал меня сильнее в свое тело, углубил поцелуй…
И через пару мгновений с тихим разочарованным стоном оторвался от моих губ.
– За нами идут, - сообщил безрадостно.
– Не могли подождать утра.
– Традиции, - я чуть пожала плечами.
– Еще неизвестно, какой прием нам с тобой его величество король Эквит устроит.
– Надеюсь, скромный, - поморщился Алаир.
– Его величество Эквита я люблю, он мне как отец родной, но во дворце ни одного лишнего дня оставаться не желаю!