Орда II

Берник Александр

Кайсай крутанулся вокруг оси собственной на сто восемьдесят градусов, ныряя вниз одновременно цепляя ногу поднятую, да двумя руками нанося удар под рёбра противника. Дед, от такого непотребства потеряв равновесие, отлетел на несколько шагов, как девка легковесная, а молодой остался стоять, где стоял. Даже не попятился.

Тут рыжий хотел было позлословить над неудачником, но вовремя удержал язык. Перед ним ни его дед с кем были возможны вольности. Сосредоточился, понимая, что шутки кончились и за него сейчас возьмутся серьёзно без шалостей.

И опять оказался прав Кайсай. Дед резко вскочил на ноги да вроде бы, как и, не обижаясь на рыжего, добродушно засмеялся раскатисто, хотя в глазах его читался иной настрой.

Шутки с прибаутками действительно кончались, начались боевые танцы не на жизнь, а насмерть играючи. Кайсай сразу оценил, что этот дед быстрее да проворнее, чем изначально показался ему с взгляда первого, поэтому подобрался, включая в себе боевой режим да стараясь не пропустить ни одного его движения.

Находясь на расстоянии друг от друга в пять, шесть шагов, они закружили странный хоровод в безмолвии. То передом мелко перебирая ножками да стелясь по земле позёмкой лёгкою, то петляя спиной вперёд, то молодой за старым, то старый за молодым приноравливаясь. То смешно скакали боком, то прыгая друг перед другом кубарем в сторону, то через спину с откатом да с изворотами.

Человеку со стороны это зрелище могло показаться танцами двух идиотов конченых, знатокам же, словно сложная партия в шахматы. Крутились так они долго, постоянно меняя скорость да направление. Но кроме этого танца причудливого ни одного контакта, да чего там контакта, даже попытки на сближение не было.

Этот причудливый танец затягивался. Бойцы брали друг друга измором, наверное, понимая, что тот, кто первый в атаку сунется, проиграет, коль будет прочитан заранее. Требовалось измотать соперника, чтобы он потерял контроль над ситуацией да не успел бы среагировать.

Девки побитые, во главе с Золотцем, столпились у самых кибиток да смотрели как заворожённые за этим хороводом с плясками, вряд ли что, понимая в этом бою, но смотрели во все глаза, не отрываясь от представления.

Стражи прохода вывалили всей гурьбой да сцепившись в локтях, создавали живой забор для напирающих снаружи зрителей. Матерь смотрела стоя, превратившись в статую. Агар вообще перелез через стол и, сложив руки на груди внимательно следил за поединком стоя прямо на поле поединщиков.

Ещё двое из-за стола вышли в сторону да тоже чуть присев в полу наклоне замерли, как загипнотизированные, следя за бойцами да сами то и дело дёргаясь, как бы проживая в голове за бьющимися их состояния.

Наконец Кайсай мельком уловил ошибку старого. Затем другую, следующую. Молодой бердник понял, что противник начинает ошибаться не сознательно. Он долго ждал этого момента в поединке бешеном. Рыжий резко взвинтил темп и сократил дистанцию, но как только дед принял вызов в изменении, тут же отошёл и замедлился. Очередной рывок на грани атаки и опять пауза. Больше Кайсай инициативы не отдавал ни капельки. С этого момента

боем командовал только он и рисовал его по собственному желанию.

Такой рваный темп в конец старика вымотал, и рыжая бестия пустился в спурт финишный. Он взвинтил темп, насколько был способен в том случае, сам уже порядком уставший с мокрой от пота рубахою да начал дёргать соперника дистанцией. Каждый раз, почти атакуя, но лишь имитируя и наконец, молодой поймал старого.

Тот на мгновение потерялся в пространстве и времени, и пропустил его безнаказанно. Молниеносный контакт почти незаметный зрителям и дед лежит лицом в траве да от отчаяния, со всей дури врезает кулаком в землю ни в чём не повинную.

Молодой, тяжело дыша замер над ним победителем. Вдруг Кайсай в спине выгнулся да тут же рядом лёг, скорчив на лице гримасу мученическую. Спина раненая до этого молчавшая, тут же дала о себе знать со всеми последствиями. Нет, ни болела она, ни резала. Её просто скрутило судорогой. Он видел, что старик сел, понурив усталую голову, а к ним степенно да о чём-то думая, приближался Непобедимый Агар. Дед посмотрел на пацана корчащегося, и удивлено спросил его:

– Это ты чего расклеился?

– Да так, ничего. Спина раненая. Вот дала знать о себе, чтоб её…

– Ну-ка, – пробасил поверженный, бесцеремонно победителя переворачивая да задирая рубаху мокрую, – понятно, – мгновенно поставил диагноз воин опытный да тут же чем-то больно уколол вдоль позвоночника в местах нескольких. Чем он там колол Кайсаю видно не было, но судорога в раз отпустила, и он присел рядышком.

– Олкаба, – представился старый бугай, протянув Кайсаю руку как равному.

– Кайсай, – ответил рыжий, пожимая лапу медвежью в приветствии.

Тут подошёл правитель орд. Кайсай с поклоном встал на ноги, а побеждённый даже не подумал, так и остался сидеть при царе-повелителе.

– Ну что, уже запыхался? – презрительно спросил Агар молодого бердника.

Кайсай ничего не ответил, явно не ожидая такого вопроса издевательского.

– А ты что думал? Детей отлупил малых да деда ни на что уж не годного чуть ли ни до смерти измором загонял и всё? Ты уж круче всех?

Кайсай опять ничего не ответил, но на этот раз просто от того, что лишился дара речи от такого заявления. К этому времени вкруг них стали собираться гости почётные, что позволило несколько отвлечься да прийти в себя.

– Ни чего себе дед, – проговорил Кайсай, помогая Олкабе подняться на ноги, – мне бы в его годы такую прыть иметь.

Старый, опираясь на руку молодого ни то, кряхтя, ни то, посмеиваясь, отвесил взаимный комплимент, не пожадничал:

– Эх, мне бы в твои годы да такие умения.

– Ладушки, тут. Ишь запели соловушки, – прервал их реверансы атаман, посмеиваясь, – что это ты расклеился Олкаба?

– Да я ему немного ногу отнял, – ответил за деда Кайсай, – ничего, немного погодя оживёт родимая. Это штука болезненная, но не смертельная.