Орда II
Шрифт:
Истерика Райс длилась недолго, и отпаивать не пришлось Царицу Великую. Она, несколько успокоившись, поднялась на ноги да быстро принялась крутить головой, перескакивая взглядом с Кулика на Кайсая да с Кайсая на Золотце и так несколько раз подряд при этом просто вся светилась счастливая.
– Ну, что, Агар, – не скрывая радостного возбуждения, обратилась она, наконец, к атаману чем-то очень довольная, – теперь поверил, личинка ты перезрелая, что наши весёлые деньки возвращаются на круги своя да на новый виток.
– Да
Всем вокруг стало понятно уже, что цари народов веселятся над чем-то личным из их юности совместно пройденой. Но никто не решился спросить: «А что, в общем, то происходит здесь?»
– Это берсерк? – наигранно изумился Агар, почему-то Кайсая спрашивая, а не самого Кулика, Матерью затисканного, при этом в его глазах, несмотря на вид радостный, заблестели слёзы непонятные, – а ведь действительно личинка. Посмотри-ка. А ведь похож, наверное.
– Да, атаман, – тут же уверенно заступился рыжий за товарища, – притом настоящий, природный, так сказать. Он входит в боевое состояние просто по своему желанию, вот правда выйти из него самостоятельно у него пока не получается. Приходится водой отливать, иначе…
– Как это? – поинтересовался заинтригованный атаман, видимо слыша впервые подобное.
– Просто водой в лицо плескаешь, только тогда успокаивается.
– И он тебя не зарубил до того, как ты его водой отлил?
– Да, уж, – тут же сознался Кайсай, не упуская возможность прорекламировать своего товарища, – было дело. Погонял меня по лесам с перелесками. Таких там просек наделали…, а плескать только издали. Иначе без башки останешься.
И тут неожиданно да не по делу влезла Золотце. Она спросила скорей автоматически, чем сознательно, тем не менее.
– Так это он тебе спину распорол?
Но тут же осеклась, сообразив, что ляпнула лишнего. Она ведь никому не говорила, оказывается, что видела его голого, но было уже поздно. Райс услышала. Царица глазки прищурив, пристально уставилась на Матёрую. Правда ничего не сказала, но явно задумалась.
– Нет, – потягивая спину, ответил Кайсай, словно с подружкой разговаривая, – но в том лесу тоже просек нарубили предостаточно.
– Ладушки, – хлопнул в ладоши Агар, – кличут то тебя как, берсерк? – спросил он, обращаясь к белобрысому.
– Кулик, – еле слышно выдавил из себя молодой пацан, вновь краснея да тупя глазки, как тот леший в лесу при Апити.
– Ладушки, Кулик. И ты ступай за стол. Будешь гостем посаженным. Сегодня пьём, едим, а опосля смотреть на вас будем, что за самозванцы к нам пожаловали…
4. … победителей не судят – просто не кому, а коль правдоруб найдётся да за правду вступится, то на изначальное напорется: победителей не судят – опять не кому …
Первым испытание Кулику проходить выпало. Было видно, что волновался, как никогда в жизни до этого. До трясучки во всех
Кайсай всячески пытался успокаивать белобрысого, но все старания тщетными оказались, не действенными. Наконец плюнув на это бесполезное занятие, махнул на Кулика рукой, себя успокаивая:
– А! Всё равно, как берсерком заделаешься, всё волнение как рукой снимется, а вот мне бедолаге так сделать не получится.
– Кайсай, а ты не знаешь, как будет происходить испытание? – с трепетным волнением вопрошал Кулик, зачем-то назад да вперёд раскачиваясь.
– Понятья не имею. Поляну видишь, опрастывают. Вот на ней и будешь плясать, своим топором помахивая.
– Да как же так? Я ж, когда бешеный, собой не владею. А коли вдруг на людей кинусь, порублю кого.
Кайсай задумчиво, как бы сам себе пробурчал:
– Иль они тебя…
Друзья замолчали да стали смотреть на снующих туда-сюда воинов, готовивших место для боёв потешных, как официально обзывались испытания. Те, освободив да утащив с поляны всё лишнее, стали таскать небольшие плотики деревянные, размером по грудь человеку взрослому, связанные из стволов осинок толщиной в руку мужицкую да принялись их по кругу раскладывать.
– А, понятно, – высказал свои догадки рыжий консультант по мордобитию, – тебя в центр загонят, да те щиты по кругу выставят. Вот и будешь там, словно в клетке диким зверем бесится да куражиться.
– Да это-то понятно, – нервно махнул Кулик, как от мухи отмахиваясь, – непонятно с кем биться-то. Кого супротив меня выставят.
– Да что ты всё заладил кого да с кем. Какая тебе разница. Ты посмотри на эти рожи бандитские. Думаешь, тебя пожалеет здесь кто-нибудь? Или вокруг друзья с родственниками, со стариками да бабами?
Тут вдруг Кайсай завёлся не на шутку, вспомнив, наконец, что он воин обученный, да в голове всплыли наставления дедовы. Он тут же отметил, что дружба с этим белобрысым пагубно на него подействовала. Из безжалостного расчётливого убийцы, коим он привык считать себя с детства раннего, превратился в рохлю слюни пузырящего, при этом сопли на кулак наматывая.
– Вспомни берсерк, что я тебе уже однажды сказывал. Любая драка – на смерть бой. По-другому у тебя ничего не получится. И коли ты теперь ни окрысишься, да ни порубишь их на поленья мелкие, то порубят тебя, и никто им слово поперёк не выскажет. Здесь нужны только сильные да умелые, а люди, что ты так защищаешь, здесь не водятся. Тут лишь воины, жалости незнающие. Ты понял меня, берсерк недоделанный?
Кайсай злобно глянул на Кулика, играя роль злого наставника да с облегчением выдохнул, осознав по свирепой физиономии белобрысого, что тот понял всё как должное.