Орден меченосцев. Противостояние немецких рыцарей и русских князей в Ливонии
Шрифт:
Бернхард разделяет добродетели и пороки знати своего времени. Враждебный голос позднейших времен считает его «замечательным разбойником», но не следует судить об этом слишком негативно, о его кёльнских противниках также говорят, что они бесчинствовали в его краю, как «сыновья Велиала». В более поздние годы вместе со своим родственником и другом Видукиндом, бейлифом Реды, и дворянами Шваленберга он закладывает важное благочестивое учреждение: в 1185 году они основали цистерцианский монастырь Мариенфельд. Бернхард всегда с живым вниманием относился к этому учреждению, в целом в 1190–1194 годах в его действиях наблюдается все большее смирение, это вполне правдоподобно объясняется первыми симптомами начинающегося у него в то время паралича ног. Его воинственный дух не угас, когда болезнь лишила его возможности ездить верхом, он приказывал нести себя в бой в паланкине, чтобы подбодрить своих воинов. В конце концов, однако, болезнь изменила его настрой, он поклялся принять крест и отречься от мира. Когда он дает этот обет, происходит чудо его выздоровления, о котором он потом время от времени рассказывал. Затем он вступил в цистерцианский орден, в монастыре, который помог основать, провел несколько лет, изучая богословские труды и живя в уединении. Затем в 1211 году он покинул Мариенфельд и отправился в Ливонию, где позже стал аббатом и епископом и какое-то время тесно сотрудничал с орденом меченосцев. Но это вступление и не имеет значения для нас в данный момент.
В 1197 году Бернхард все еще мирянин. Возможно, он встречался с епископом Бертольдом Ливонским еще в 1185 году, когда он и другие свидетельствовали на законном основании о подтверждении права собственности в Эделуме для монастыря Локкум. Наверняка оба виделись 2 октября 1188 года в Брауншвейге, поскольку
26
Документ был особенно важен, потому что Локкум был в споре с капитулом Хильдесхаймского собора по поводу Эделума.
27
Шваленбергеры очень часто появляются в свидетелях сообщества с Бернхардом, также они были связаны с ним свойством или родством.
28
Свидетели сообщества Халлермунды также были сторонниками Генриха Льва.
После всего этого становится ясно, какое преимущество должен был приобрести Бертольд, если ему удастся заполучить этого героя войны, известного на всю Вестфалию и Саксонию, с его далекоидущими связями, для своего Ливонского крестового похода. Принимал ли Бернхард участие в походе 1198 года?
Апокрифическая традиция XVII века, происхождение которой еще точно не установлено, с большой уверенностью утверждает связь Бернхарда с Бертольдом. Говорят, что он даже ездил с епископом в Рим в 1197 году. Нет никаких подтверждений последнего, и нельзя без оговорок полагаться на такую позднейшую традицию, хотя есть вероятность, что она была взята из ныне утерянного источника. Тем не менее есть свидетельство Бернхарда, говорящее о его участии. Прежде всего, укажем, что в 1197 году Бернхард еще фигурирует в документах как мирянин, но в 1207 году он, по папским свидетельствам, уже был монахом в Мариенфельде. Между двумя датами он принял свой крест и чудесное исцеление и поступил в монастырь. Около 1220 года он, в то время уже епископ, еще раз предоставил жителям Липпштадта муниципальную хартию в память об основании города, последнее предложение которой гласит: «Scriptum hoc sigillo Herimanni filii mei communivi, cui et mea omnia resignavi, eo tempore, cum ab uxore mea Heiewige licentia accepta, Livoniae partes Deo militaturus intravi» – то есть «Я заверил эту копию печатью сына Германа, которому также оставил все свое имущество в то время, когда, получив разрешение жены Хейльвиг, отправился в Ливонию, чтобы служить Богу в качестве воина». Из этого Шеффер-Бойхорст заключил – как мне кажется, убедительно, – что Бернхард совершил поход в Ливонию мирянином. Потому что Бернхард говорит здесь во время своего отречения в пользу сына Германа, что идет в Ливонию, однако известно, что это могло быть только до поступления в монастырь, то есть до 1207 года. То, что он еще был мирянином, показывает ссылка на разрешение жены: как монаху, ему такое разрешение испрашивать не требовалось.
Если более поздние исследования датируют привилегию муниципальных прав 1220–1221 годами, это никак не влияет на упомянутый отрывок, поскольку Бернхард ссылается на время, когда он принял крест и отрекся от мира. Это произошло между 1197 и 1207 годами, поэтому поход Бернхарда в Ливонию в 1211 году не рассматривается [29] . Однако в архивах генерального капитула Сито есть до сих пор оставшаяся незамеченной запись, позволяющая еще точнее определить время обетов Бернхарда, отречения от мира и первого ливонского похода. Прежде всего, мы должны помнить тот факт, что до 1211 года Бернхард получил от папы разрешение проповедовать, чего монахам белого ордена делать не разрешалось [30] . Мы помним далее, что папа Целестин III уже дал разрешение Мейнарду принимать монахов для служения. Тот факт, что Бернхард получил особое папское одобрение своего единичного случая, уже экстраординарен. Более глубокая причина остается скрытой, но о внешней причине мы узнаем из документа Сито 1200 года, где говорится: «Монах из Мариенфельда в Вестфалии, отделившийся [от ордена] принятием рукоположения, не должен совершать богослужение или повышаться в должности, кроме как по папскому указу». Подобный случай специального разрешения папы не мог повториться несколько лет спустя в одном и том же монастыре, так что эта запись, скорее всего, о нашем Бернхарде: где-то в последующие годы (1201–1210) он своим поступком заслужил папское уважение. Но становится ясно другое: прежде чем стать священником, человек прошел четыре низшие и три высшие степени рукоположения.
29
К принятию 1211 г. как года первого ливонского похода Бернхарда склонялся Йохансен. Мне кажется, что собственное свидетельство Бернхарда о 1220–1221 гг. в Липпштадтской привилегии заслуживает приоритета над отчетом Генриха о 1225–1226 гг., которое также восходит к Бернхарду.
30
Уже в июле 1207 г. папа знал, что Бернхард поступил в Мариенфельд.
Бернхард получил низшие рукоположения самочинно – это полностью соответствует своевольной манере, свойственной ему и в других отношениях, вспоминается многократное строительство замков на чужой территории, его более поздние посягательства на чужие епархиальные права, его стремление к прозелитизму, его восхождение даже до высших санов аббата и епископа! Отсюда сразу же могли быть решены загадки, которые до сих пор задавал исследуемый документ, выданный Бернхардом после 1211 года и законно заверенный печатью его аббата. Он свидетельствует о юридической сделке, которая якобы имела место недалеко от Стромберга в Вестфалии в 1201 году, во время правления короля Филиппа (1198–1208). В этом документе, выпущенном не ранее чем через десять лет после происшествия, его составитель Бернхард именует себя «нареченным аббатом в Ливонии» – очень необычный титул, поскольку в Германии нареченные аббаты были неизвестны. Запись Сито от 1200 года, как видим, запрещала монаху высшие степени рукоположения, то есть он когда-то к ним стремился! Не следует ли предположить, что, когда он был рукоположен в священники в Мариенфельде около 1200 года, ливонцы пообещали ему, что он станет настоятелем монастыря, который будет основан в Ливонии? Поскольку папского разрешения изначально не было, аббатом Дюнамюнде стал Теодорих, но Бернхард смог сменить его в 1211 году. Это также объясняет новость в хронике Лаутерберга о том, что Бернхард уже был сделан аббатом в Мариенфельде, и то же самое сказал Альберт фон Штаде. Особенно метко о низшем рукоположении говорит хроника каноника из Лана: «Он стал монахом цистерцианского ордена, из которого после выздоровления был отпущен архиепископом Майнца, чтобы, минуя низшие рукоположения, возвыситься до священника. И без промедления. По приказу папы он рукоположен в проповедники в Ливонии». Мы не сможем вдаваться в подробное обсуждение всех этих исходных документов, которые до сих пор были окружены догадками, но теперь вырисовываются совершенно новые связи. В любом случае можно сказать, что вельможа, видимо, в 1200 году был монахом. Тогда для ливонского похода мирянином остается только 1198 год! То, что болезнь Бернхарда должна была исчезнуть сразу же после того, как он принял обеты, также ясно из того факта, что в 1200 году он уже настаивал на миссионерских проповедях [31] .
31
В вопросе, когда произошло исцеление, будь то во время обета молчания или после его исполнения и вступления в монастырь, мы должны согласиться с Шеффером: выздоровление наступило после решения. По словам Генриха Латвийского, это произошло после принятия креста на Ливонский поход.
Между прочим, дух крестоносцев был хорошо знаком вельможе. Даже его отец Герман мог принять участие во Втором крестовом походе. Но особым напоминанием и призывом к действию была для него могила его лучшего друга и родственника Видукинда фон Реды, отправившегося в Святую землю в 1189 году и отличившегося перед Акрой, чья слава впоследствии была воспета в стихах:
Низвержения язычества радиздесь побывал и фохт Реды,Витиге наречен, и одного лишьжаждал – убить неверных он.Кости и сердце человека, погибшего при возвращении, были привезены домой из Сирии верным соратником, они покоились в Мариенфельде с 1191 года. Также Видукинд думал о мирском крестовом походе только как о прелюдии к своему вступлению в цистерцианский орден, поэтому понятно, что друг стремился в обоих случаях ему подражать. И Видукинд был не единственным из круга знакомых Бернхарда, кто подавал такой пример. Один из родственников из дома Шваленбергер, Видукинд фон Вальдек, тоже участвовал в том же крестовом походе, и сам Бернхард в Падерборне помогал ему в подготовке к путешествию. Подобно Шваленбергерам, отправились в путь два графа Людольф и Вильбранд фон Халлермунд, сыновья основателя Локкума, оба умерли в Сирии, а один из них – странная параллель – нашел последнее пристанище в монастыре Локкум [32] . Одни только эти ассоциации должны были еще прочнее связать два этих также близко друг к другу расположенных монастыря, но еще и закрепить традицию крестоносцев в Мариенфельде и Локкуме – тут вспоминается, что это были те самые годы, когда аббат Бертольд организовывал поход в Ливонию.
32
Могильная плита XIII в. до сих пор находится в Локкуме. На ней изображен герб Халлермундов. Следует также отметить, что Локкум с момента своего основания в 1163 г. почитал не только святую Марию, но и покровителя рыцарей и крестоносцев святого Георгия, что не совсем обычно для цистерцианского монастыря.
Еще у Бернхарда цур Липпе и Видукинда фон Реды мы знакомимся с архетипами вестфальских, так сказать, «воинов Христовых», в которых так странно сочетаются благочестие и своевольное упорство в борьбе, уже здесь говорит дух, который скоро пропитает насквозь и наполнит весь Ливонский орден меченосцев!
Именно с такими людьми епископ Бертольд прибыл в Ливонию в начале лета 1198 года. Поскольку ему пришлось оставить тяжелые морские корабли в устье Двины, он потерпел неудачу в атаке на стоявший на острове посреди реки ливский замок Гольм (подарок Мейнарда). Не добившись успеха, ему пришлось вернуться к кораблям, которые стояли на якоре перед обычным полем сезонного рынка, все еще незаселенным местом, которое позже стало Ригой. Ливонское ополчение, не намного сильнее армии пилигримов, выдвинулось и заняло позиции по другую сторону Сандберга. Возобновляются переговоры. Ливонский эмиссар спрашивает епископа, зачем он привел с собой армию. «Причина, – ответил епископ, – в том, что они, как псы на блевотину, все возвращаются от христианства к язычеству». После многолетнего опыта Бертольд уже не мог доверять ответу ливов о том, что они теперь будут добросовестно выполнять обещания, и в качестве гарантии потребовал заложников. Хотя ливы отказались, все же продолжалось перемирие. Чувствовалась драма, наступает черед пустить в ход мечи, напряжение может разрешиться в любой момент. И тут ливы убили несколько немцев, которые искали корм для лошадей. Теперь сдерживаться стало невозможно. В разгар лета – 24 июля – саксы взялись за оружие и пошли в атаку, а ливы обратились в бегство. Бертольд, не удержав коня, из-за его быстроты замешался в массу бегущих. Тут двое схватили его, третий, по имени Имаут, пронзил сзади копьем, а прочие растерзали на куски. Арнольд Любекский говорит, что епископ пылал жаждой жертвенной смерти [33] . Хотя ливы проиграли сражение – они бежали в полном беспорядке, – смерть вождя означала провал крестового похода, явление, часто наблюдаемое в рыцарских армиях [34] . Правда, теперь рыцари принудили ливов к миру и массовому крещению 150 человек, к принятию священников и хлебному налогу походом разбойничьим, но все это осталось пустым обещанием без гарантий. Как и следовало ожидать, после ухода флота пилигримов последовала немедленная языческая реакция. Духовенство было посажено в тюрьму, имущество и поля разграблены, а церкви нанесен ущерб примерно 200 марок серебром. Ливы смыли крещение купанием в Двине, а вырезанную одним паломником на ветке дерева голову, приняв за наводившего на них наводнение и мор христианского бога, погрузили на плот и отправили на Готланд вслед за саксами. Около 3 марта 1199 года изгнали всех священников, которые под страхом смерти должны были уйти к Пасхе. Единственный оставшийся на зиму торговый корабль – купцы откупились дарами – принял духовенство на борт и отправился в плавание. Прискорбно, что никто не узнает, как повела себя в этом споре ливонская христианская община. Для них борьба должна означать серьезные внутренние конфликты, а именно дихотомию между племенной и религиозной лояльностью. Мы не знаем, воевали ли они, как и позже, на стороне армии, фактически переброшенной для их защиты, стояли ли они на стороне своих соотечественников или сохраняли нейтралитет. Однако внутренне они не были апатичны, о чем свидетельствует их радость, когда позже духовенство вернулось, а также их последующая помощь христианскому делу.
33
В Книге записи смертей монастыря Локкум день смерти указан как 25 июля, что противоречит ливонской традиции. Если верна запись в статутной книге Верденского собора начала XVII в., то Бертольд происходил из семьи фон дер Люэ на Нижней Эльбе.
34
Пример тому крестовый поход Фридриха Барбароссы.
Вероятно, всегда будет оставаться неясным, планировал ли епископ Бертольд создать в Ливонии постоянную армию. Он не мог скрыть того факта, что войска служащих в течение года паломников не могли иметь стабильные условия. Его требование ливонских заложников указывает на то, что он уже начал продвигаться в тех же направлениях, на которых его преемник добьется победы. Мы не узнаем, обдумывал ли цистерцианец, как его брат Раймонд Серрат тридцать пять лет назад, идею основания собственного рыцарского ордена, – эту тайну он унес с собой в могилу. Его воинственный настрой показывает, что он вполне мог это сделать.
Крестовый поход 1200 года и учреждение ордена
Весть о смерти Бертольда достигла Германии вместе с крестоносцами осенью 1198 года. В начале или в конце марта 1199 года каноник Альберт из семьи министериалов Буксгевден был рукоположен новым епископом Ливонии в архиепископском городе Бремене. Если этому человеку удалось, в конце концов, привести начатую им миссионерскую работу к успеху, то благодаря трем основным причинам: своим дипломатическим способностям и организаторскому таланту, своему крепкому здоровью и энергии и, что не менее важно, удаче, поскольку в отличие от предшественника, он прожил долгих тридцать лет. В начале лета он сразу же отправился в путешествие на Восток. На Готланде он узнал о крахе Ливонской церкви, сразу же пошел на соглашение с купцами раннего Ганзейского союза и в качестве меры предосторожности завербовал в крестовый поход около 500 человек. Затем он бросился к королю Дании Кнуду VI и архиепископу Абсалону Лундскому, что может означать только то, что он хотел обезопасить свое предприятие с этой точки зрения. Ведь Дания и Лунд были традиционными вожатыми старой восточнобалтийской миссии, с которыми приходилось договариваться. Назревала схватка датчан с графом Шауэнбургским, а в Северной Германии вспыхнула гражданская война. Король и архиепископ были настроены дружелюбно, внимание датчан теперь было полностью сосредоточено на делах Северной Германии, и они могли только приветствовать облегчение на востоке. Таким образом, новый Ливонский крестовый поход был уже наполовину обеспечен. Чего пока не хватало, так это поддержки Римской курии. Булла о крестовом походе была особенно важна, потому что только ее индульгенция могла придать паломнической кампании необходимый вес. Тот факт, что воззвания папы были изданы только 5 октября 1199 года, свидетельствует о том, что Альберт не отправил в Рим гонца, что он мог бы предпринять немедленно весной 1199 года, а взял дело в свои руки и лично хотел присутствовать в Италии. Это полностью перекликается с поздней легендарной традицией ливонской рифмованной хроники, а также согласуется с его маршрутом, поскольку только в декабре 1199 года мы снова встречаем его в Германии, явно уже обладающего папскими буллами.