«Ореховские» шутить не любят
Шрифт:
– Шестьсот тысяч? Понятия не имею об этих долларах. Никогда такую сумму у мужа не видела. Тысяча, две – это еще куда ни шло. А тут такая сумма! В морге мне сказали, что в кармане его пиджака обнаружено всего лишь триста баксов и сколько-то там рублей. По этому поводу я в подробности не вдавалась. Других забот хватало. Так что и тут я вам помочь не могу. – Она посмотрела на часы, как бы давая понять, что больше ей сказать нечего и этот въедливый капитан только напрасно отнимает время у бедной вдовы.
Честно говоря, Ивлеву и самому
Правда, показалось подозрительным, как она засуетилась, заспешила, когда он спросил ее про доллары. Ивлев чувствовал: она что-то недоговаривает, не хочет. Тщательно скрывает что-то. Это страх!
Он был едва различим в глубине ее глаз, но Ивлев заметил его. «Что-то не дает ей покоя. И она боится. Насколько ее хватит? День-два, и ты, упрямая дура, прибежишь сама ко мне, если захочешь жить», – решил капитан и задумал сыграть на ее страхе.
– Ну что же, думаю, нет смысла вас больше задерживать. Добавить по существу случившегося ничего не хотите?
Она поджала губы и подняла брови, изображая удивленную гримасу. Из-за этого ее лицо выглядело глуповатым.
Но Ивлев эти ее старания тоже отнес на счет наигранной манеры, умелого использования мимики. «Какая хитренькая. Ладно. Посмотрим, кто кого», – думал он.
Она пожала плечами.
– Да, собственно, нечего мне добавлять. Все, что знала, вам рассказала.
– Хорошо. Вот вам мой рабочий телефон, – записал капитан на бумажке свой номер и передал женщине. – Если что, звоните.
Она посмотрела на него с удивлением.
– Думаю, тот человек, который убил вашего мужа, попытается как-то на вас воздействовать.
Она едва заметно вздрогнула. В глазах появилась обреченная тоска.
– Вы думаете? – спросила она, о чем-то сосредоточенно думая. И загар на ее лице потускнел.
– Уверен. Так что не стесняйтесь, звоните. – Ивлев отметил повестку, отдал ее Бондырь.
– Пожалуйста.
Она вежливо попрощалась и вышла. Но теперь в ее походке и в манере держаться не было той уверенности, с какой она вошла в кабинет к капитану Ивлеву. И даже обоим оперативникам показалось, что женщина сделалась ниже ростом, ссутулилась. И блеск ее померк.
– Ну, что скажешь? – кивнул капитан Ивлев на дверь, словно Бондырь все еще стояла за ней и дожидалась мнения старшего лейтенанта Квасова.
– Тертая штучка. Думаю, кое-что она недоговаривает, – высказал свое мнение Квасов, наслаждаясь сигаретой. Страшно хотелось курить. Теперь, оставшись вдвоем с Ивлевым, он мог себе это позволить. Он делал глубокие затяжки, задерживал дым и потом выпускал его струйкой, ощущая приятное помутнение в голове.
Глядя на Квасова, Ивлев закурил тоже. Подошел к окну.
Отсюда была хорошо видна площадка, на которой стояли машины, и среди них вишневая «девятка» Бондырь.
– Хитрая баба. Ведь знает про эти шестьсот тысяч, а старается,
– Почему ты так решил? Ведь она могла действительно не знать про тайные дела мужа. Разве ее касается, сколько он брал и для чего? – Квасов решил заступиться за женщину, но Ивлев с ходу опроверг его доводы:
– Игорь, а как тогда объяснить ее спокойствие насчет завещания в пользу детей? Нет, мой дорогой! Она знала про эти доллары. Скажу больше: она рассчитывала получить их. Но вот вопрос: получила ли?
– Охотно слежу за твоей мыслью. Возможно, ты и прав.
– Смотри, – продолжил капитан Ивлев, не обращая внимания на реплику лейтенанта. – Бондырь берет шестьсот тысяч и с ними едет домой. Водитель ведь утверждает, что дорогой они никуда не заезжали.
– Точно так. Я сам с него снимал показания, – подтвердил Квасов.
– Ну вот. Он едет домой. Но в подъезде его вдруг убивают.
– Значит, кто-то еще знал про доллары. И этот кто-то убил. Как же я сам не догадался! – поспешил Квасов найти логическое объяснение убийства.
– Верно мыслишь. Могли знать только три человека: жена, водитель и убийца. Жена не признается. И водитель говорит, что ничего не знал про доллары. Поверить легко. Он человек маленький – привези, отвези. Вряд ли банкир поведал ему про взятую сумму. Остается – убийца. И его надо найти. – Ивлев подумал и сказал: – Вот что мне пришло на ум. Если доллары у убийцы, он смотается куда-нибудь отсюда подальше. На юг или за границу. А если деньги у жены банкира, он придет к ней за ними. Или они придут, – сказал Ивлев несколько неопределенно.
– Как это понимать – «они»? Откуда ты знаешь, что убийца был не один?
– Так, вспомнил ее фразу: «Чтобы я отыскала убийц». Не убийцу, а убийц, – подчеркнул капитан.
Квасов быстренько перечитал объяснение Бондырь, подписанное ею собственноручно, нашел это место и подтвердил:
– Точно. Пространный намек на убийц. Откуда она может знать, сколько их? Слушай, можно вопрос?
– Валяй.
– А почему ты думаешь, что Бондыря убили из-за денег? Может, месть. Или кто-то из конкурентов нанял киллера устранить его. Слишком преуспевал в банковских делах. Сработала зависть – проклятое человеческое качество. Оно и послужило причиной смерти банкира, – высказал лейтенант свои сомнения.
– Готов в это поверить. Но эти шестьсот тысяч долларов! Приличная сумма. Она не дает мне покоя. И почему убили именно в этот день? Скажешь, совпадение?
Квасов пожал плечами.
– Очень даже может быть. – Он встал, прошелся по кабинету, остановился у окна, около капитана Ивлева.
– Очень может быть, – повторил Ивлев. – Нет, дорогой мой. Я в совпадения не верю. Тут другое. Ты заметил, как она вспыхнула вся, когда я ей сказал, что убийца попытается на нее выйти? Она даже не спросила зачем? Зачем убийце выходить на нее, если она ни при чем?