«Ореховские» шутить не любят
Шрифт:
– Сделаю, – пообещал капитан, тут же засомневавшись. Ведь сделать он мог не все. Но не станешь же этим людям объяснять такие тонкости. Это может навредить Наташе.
«Наташка, милая моя! Прости меня! Я не сумел тебя уберечь от беды. Не сумел. Но я постараюсь вытащить тебя. И, клянусь, я отомщу этим негодяям! За все отомщу!»
Потная рука сжимала рукоять пистолета. «Я их застрелю! А потом пусть меня привлекут к ответу. Ей-богу застрелю!»
– Верни нам шестьсот тысяч долларов. Мы их заработали. Если ты их сдал в казну, горе тебе, мент.
Он хотел сказать, что у него нет такой суммы и откуда она может быть, если за всю свою жизнь он больше ста долларов не держал в руках. Но побоялся – вдруг они не поверят и убьют Наташу.
– Нет, нет! Я ничего не сдавал! Правда. – Ивлев хотел спросить, почему они решили, что доллары у него, но трубка сказала:
– Тогда гони баксы. Только не забудь – шестьсот тысяч. Отдашь их, получишь назад жену. Не отдашь – голову ее в посылке. Срок тебе до завтрашнего вечера. Мы тебе еще позвоним, назначим встречу. Только смотри, придешь со своими сыскарями – сделаешь жене хуже. Нам терять нечего. А за шестьсот тысяч долларов я не только твою жену убью, но и мать свою готов сварить в котле и съесть. Делай выводы, мент.
Ивлев хотел уточнить насчет встречи, но в трубке сказали:
– Жди. Мы тебе еще позвоним. Время пошло. Готовь доллары.
И опять частые гудки.
Даже когда Ивлев положил трубку, они звучали в его голове, словно отсчитывали роковые секунды.
– Время пошло, – повторил Ивлев.
Он вскочил, подошел к окну.
На улице хлестал дождь. Приближался вечер. Было только семь часов, но из-за спустившейся с неба серости казалось – вот-вот и стемнеет.
– Шестьсот тысяч! Где мне их взять? Где? Почему они думают, что я могу отыскать эти шестьсот тысяч? Не понимаю! Неужели они все-таки думают, что мы нашли у Шелухина доллары? Но почему я? Как старший группы? Не понимаю. Ничего не понимаю. – От отчаяния Ивлев не находил себе места.
Для начала позвонил на АТС, назвал фамилию, номер телефона, спросил, откуда был звонок, и, к своему крайнему огорчению, услышал ответ: номер зафиксировать не удалось.
Не сдержавшись, наорал на телефонистов, потом позвонил Квасову:
– Игорь, не задавай вопросов. Срочно приезжай ко мне. Остановись где-нибудь за два дома до моего и сиди в машине. Я сам к тебе выйду. Все понял? Давай скорей.
Наверное, Квасов все понял. Спрашивать он не стал, коротко ответил:
– Через десять минут жди. Я мигом.
Ивлев даже не успел поблагодарить.
Аккуратно завернув отрезанный палец в носовой платок, он положил его в карман пиджака и засек время.
– Он приедет. Приедет. И вдвоем мы что-нибудь придумаем. Мы спасем Наташу.
От нетерпения он не мог сидеть и дожидаться, пока большая стрелка на часах проползет эти десять черточек на циферблате. Хотелось двигаться, ходить, бегать, только не сидеть на месте.
– Сволочи! Они взяли ее все-таки! Ладно. Подождите, – несколько раз повторил он одну и ту же фразу, проверил пистолет, достал из шкафа три
От томительного ожидания безо всякой нужды прошелся по квартире, подошел к окну и опять стал ждать, когда же наконец проклятая стрелка отсчитает время.
Потом уже, наверное, едва ли не в сотый раз глянув на часы, увидел, что десять минут прошло.
Он выскочил на лестничную площадку, хлопнув дверью, и побежал вниз, прыгая через ступеньки.
Дождь уже почти прошел. По улице тянуло свежестью и запахом тополиной листвы.
Ивлев бежал прямо по лужам и чувствовал, как неприятно хлюпает в ботинках холодная вода. Он торопился.
Прохожие смотрели на него, как на психа, сбежавшего из сумасшедшего дома. Но Ивлеву было все равно. Он даже не обратил внимания, когда проезжавшая мимо машина окатила его фонтаном грязных брызг.
Он бежал и думал: «Возле тех домов должна стоять машина Квасова. Ее нету. Черт! Где же Игорь?» Ивлев крутил головой по сторонам. Он стоял возле перекрестка и не знал, с какой стороны поедет Квасов.
Прошло пятнадцать минут, показавшихся бесконечными. Ивлев уже засомневался: «Может, зря я его вызвал?»
И тут он увидел белую «шестерку» с включенными фарами, за которой тянулся шлейф брызг вперемешку с дымом из глушителя.
Она летела с огромной скоростью, и, чтобы обогнать передние машины, Квасов то и дело вылетал на встречную полосу, рискуя совершить аварию.
Подлетев к тому месту, где стоял Ивлев, «шестерка» резко тормознула, но на мокром асфальте ее развернуло поперек дороги.
Ивлев быстро сел в машину.
Увидев его страшно бледное лицо с красными воспаленными глазами, Квасов спросил:
– Что случилось? С Наташей?..
Ивлев достал из кармана носовой платок, развернул его. Квасов отшатнулся в сторону, ударившись головой об дверь.
– Леша! Ты что? – изумленно выговорил он, вцепившись потными руками в руль.
– Они отрезали ей палец. Сказали, что я получу в посылке ее голову, – сказал Ивлев и отвернулся к боковому окну. Он стыдился своих слез.
Квасов достал сигарету, сунул ее в рот.
– Так, так. Минуточку. Спокойней. Мы что-нибудь придумаем. Слышишь? Спасем ее. Ты только, самое главное, не раскисай. Пожалуйста! Нельзя, Леша!
– Они требуют, чтобы я отдал шестьсот тысяч долларов.
– Шестьсот тысяч?
– Они думают, что эти шестьсот тысяч у Шелухина взял я. Понимаешь? Глупо, конечно. Но вот такая ситуация.
– Подожди. Но ведь мы их у него не нашли.
– Не нашли, – растерянно сказал Ивлев. – Но лучше бы было, если бы нашли. Где я теперь раздобуду такую сумму? Это же веревка! Я бы лучше застрелился, лишь бы они Наташу отпустили.
Квасов взглянул на него подозрительно.
– Ты что? Даже мысль такую выбрось из головы. Застрелиться! Тоже мне герой. Умник! Не думал я, что все так получится, – сказал он непонятно для Ивлева.