Орел и грифон

Каминский Андрей Игоревич

— И в чем он не прав? — усмехнулся халиф, — разве это не очевидно?

— Поэтому я и обратился к вам, — сдержанно произнес герцог.

— Надеюсь, ты не думал, что я стану даром помогать неверному, — пренебрежительно сказал Яхья, — мой флот, что стоит сейчас в гавани и мое войско вернут тебе Железную Корону — если ты вернешь мне Джаляль-аль-Хиляль.

— Согласен!- выпалил Ульфар с торопливым вздохом облегчения, вызвавшим у Яхьи очередную презрительную усмешку.

—

Это еще не все, — халиф сделал паузу, наслаждаясь тревожной растерянностью на лице герцога, — но сначала убери...этих, прежде чем мы продолжим разговор.

Яхья небрежно кивнул на окруживших герцога придворных и Ульфар, передернув плечами, жестом велел изумленным выйти вон.

— Этих тоже, — халиф указал глазами на застывших у входа стражников-лангобардов, — для того, что я скажу достаточно и моей стражи.

Ульфар затравленно покосился на окруживших халифа черных рабов-зинджей, с длинными копьями и странной формы мечами, но все же велел убраться своим стражникам. Когда тяжелая, окованная железом, дверь захлопнулась за последним из лангобардов, Яхья вновь повернулся к Ульфару.

— Этот город я мог бы взять и не сговариваясь с тобой, — доверительно сказал халиф, — даже того войска, что есть сейчас со мной, хватило бы на весь Джаляль-аль-Хиляль . Но я не какой-то мелочный эмир, каким был Мухаммед ибн-Юсуф, погрязший в беспробудном пьянстве и самом мерзком разврате, я даже не просто халиф — я потомок пророка и духовный сын муккурабуна Исрафила и аль-Уззы, воплощенный Бог на земле. Несколько городов для меня значат меньше чем ничего: весь мир должен поклониться мне — и на меньшее я не согласен.

Он внимательно посмотрел на герцога и тому пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не содрогнуться перед просветленным взглядом фанатика.

— Наш союз не может быть союзом равных, — продолжал халиф, — и я явился сюда не как твой гость, но как хозяин своих законных владений. И, на правах хозяина, я могу даже оставить тебя наместником этого города — если ты примешь ислам и признаешь меня единственным Господином, властвующим на земле и на небе.

Ульфар уже раскрыл было рот, чтобы возразить — но тут же и захлопнул его, вновь встретившись взглядом с холодными, как у ядовитой змеи, глазами халифа.

— Мои же люди растерзают меня, если я сменю веру, — только и нашелся, что промямлить лангобард.

— Не растерзают, — усмехнулся халиф, — многие из благородных христиан принимают священный Коран — и в Испании и на Сицилии. Но я и не требую от тебя делать это открыто — по крайней мере до нашей победы над мальчишкой-ромеем. Просто склонись передо мной сейчас — а когда наши войска войдут в Рим ты во всеуслышание объявишь своему войску, что признаешл меня Тем, Кто есть все.

— Согласен, — торопливо кивнул Ульфар, вызвав очередную насмешку халифа.

— Ты верно думаешь, что я наивный простачок, — сказал он, — которого будет легко

обмануть, после того, как дело будет сделано? Я покажу тебе, что со мной лучше не шутить. Кликни обратно кого-то из тех бездельников, что ты прогнал. И лучше выбери кого-то кого не сильно жалко.

Ульфар, поколебавшись, позвал начальника стражи, — светлобородого лангобарда в кольчуге и с мечом на поясе, — и шепнул ему на ухо пару слов. Стражник выскочил за дверь и спустя миг вернулся вместе со светловолосой женщиной в синем платье и в рубиновом ожерелье. За ее руку держался светловолосый мальчик лет восьми.

— Таков, значит, твой выбор? — халиф насмешливо посмотрел на герцога, потом перевел взгляд на вошедших, — как тебя зовут, женщина, и кто ты вообще?

— Мое имя Герда, — стараясь не выдать своей дрожи, сказала вошедшая, — я вдова Крута, бывшего короля Тюрингии.

— Я слышал о твоем муже, — кивнул халиф, — этот мальчик — его сын?

— Да...господин, — добавила Герда, настороженно бросив взгляд на герцога, — король Гримоальд был так добр, что предоставил нам убежище.

— Твой муж был закоренелым язычником, — бросил халиф, — это ведь он устроил резню правоверных в Женеве? Я — тот, в чьей власти карать, как карает и сам Аллах, могу уничтожить вас обоих — даже без пролития крови. Но в милости своей я позволяю тебе выбрать — кто сегодня умрет: ты или твой сын? Выбирай сейчас, женщина!

Герда бросила умоляющий взгляд на герцога, но тот сделал вид, что не заметил этой мольбы: слишком занятый в Италии, он не желал ввязываться еще и в борьбу за власть в Тюрингии. Он давно подыскивал предлог, как избавиться от ставшей обузой вдовствующей королевы, чтобы не ссориться с набирающим силу северным соседом. Это, видимо, поняла и Герда: обреченно вздохнув, она шагнула вперед.

— Мама!!! — крикнул мальчишка, метнувшись за Гердой, но стоявший рядом стражник дернул его обратно. Сама же Герда будто и не заметила этого крика — словно завороженная мерцающими зелеными глазами Яхьи, она шаг за шагом подходила к нему. Халиф довольно усмехнулся и, встав с кресла, стянул с руки перчатку из черного шелка, на котором тянулась вышитая серебром арабская вязь. На ладони виднелось, что-то вроде родимого пятна, повторявшего очертаниями четырехкрылый символ на знамени халифа.

— Сейчас ты увидишь касание Длани Бога, — не оборачиваясь, бросил он Ульфару. Шагнув вперед, халиф возложил руку на лоб женщины, не сводя с нее пристального взгляда. В следующий миг Герда вскрикнула, затрясясь всем телом. По ее лицу и коже побежали черные пятна и она рухнула, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

— Нееет!!! — взвизгнул мальчишка, вырвавшись из рук стражника, который, как и герцог, ошеломленно смотрел на мертвую женщину. Однако мальчику так и не довелось коснуться матери — халиф, уже вернувший перчатку на руку, мертвой схваткой стиснул плечо юного принца и мальчишка сразу же обмяк, испуганно косясь на смертоносные пальцы рядом с его лицом.