Орёлъ i соколъ
Шрифт:
Ходжахмет прибыл в Карачи для того, чтобы проверить готовность нового выпуска школы, и вместе с отобранной партией бойцов вернуться в Шалинский район, где готовились большие дела.
Тут то Ходжахмет и познакомился с Пакистанцем.
Пакистанец вообще то имел американский паспорт на имя Ислама Нургали.
Но это не было его настоящим именем.
В лагере его так и звали – Пакистанец.
Именно он отвечал за готовность новой партии.
А Ходжахмет приготовил для этого выпуска достойную проверочку.
Что
Ходжахмет сам отобрал пятнадцать человек для предстоявшей контрольной вылазки.
Им предстояло пощупать оборону русских пограничников на таджикском участке.
Предстояли и стрельбы из "стингера" по вертолетам.
Ходжахмет хотел все сам проверить – ведь с этими людьми ему потом предстояло устроить большой шум на юго- востоке Чечни и в Дагестане.
Пакистанец тоже пошел с ними.
И вот, когда они дали русским пограничникам бой, когда отстрелялись по русским вертолетам, когда уже уходили назад, на одном из ночных привалов, Пакистанец и рассказал Ходжахмету о перспективах будущей войны, как он ее себе представлял.
Сперва Ходжахмет попросту не поверил Пакистанцу.
Как?
Что такое?
Верить в колдовство?
Ему – реально мыслящему вождю сопротивления – авторитетному полевому командиру – бригадному генералу и верить в сверхъестественное!?
Да кабы он верил во всякого рода чепуху, он бы не выжил в многолетней череде перманентных боёв!
Только реально мыслящий человек, только его трезвый ум и расчет – могли помочь на войне. В этом был уверен Ходжахмет. Это подтверждал твесь его боевой опыт.
В этом он был уверен до встречи с Пакистанцем Да!
Пакистанец был не прост…
Но он сперва только слегка поколебал Ходжахмета в его материалистических убеждениях – поколебал, показав пару фокусов…
Тогда на бивуаке у костра, Пакистанец продемонстрировал Ходжахмету свои способности – влиять на приборы.
Одним только усилием своей воли, Пакистанец сделал так, чтобы, например, вдруг перестал работать ночной прицел Эс-Вэ-Дэшки… Мог Пакистанец заставить ноутбук от системы спутниковой связи – самопроизвольно включаться и выключаться…
Наконец, мог сделать и так, чтобы не сработал детонатор в цепи заложенного ими фугаса… А мог и наоборот, заставить цепь сработать еще до получения спутниковой команды на взрыв.
– Ты просто фокусник, – сказал тогда Ходжахмет.
– Нет, не фокусник, – отвечал Пакистанец, – есть люди, которых я называю проводниками. Они могут концентрировать и перенаправлять потоки энергии. И если собрать таких людей в команду, то можно делать великие дела, что американцам с их авианосцами и не снились.
Ходжахмет так бы и запомнил Пакистанца, как простого фокусника, не поверив ему до конца, а воспринимая его штучки, просто, как любые, принятые в любой армии –
Так бы и не поверил, кабы не случай, произошедший с ними на обратном пути от границы.
Пара Ми-двадцать четвертых, пара этих крокодилов с отчетливо различимыми коническими обтекателями пакетов НУРСов, с отчетливо видимыми белыми всполохами автоматических пушек под бронированными днищами заходила прямо на них.
Нет, куда там заходила! Уже шла на них боевым, лупя в хвост и в гриву из всего имевшегося бортового оружия…
Камни разлетались осколками, разлеталось рваное мясо изрешеченных крупнокалиберными пулями и двадцатимиллиметровыми снарядами бойцов… Криков не было слышно… Только гулкий рокот четырех турбин двух русских вертушек, усиливаемый двойным и тройным эхом ущелья – и только грохот пушек и сыпавшихся с неба НУРСов…
Все…
Вот она смерть…
Некуда спрятаться.
И поздно уже хвататься за ПЗРК, потому как крокодилы уже на боевом, и совсем не поможет пулемет – потому как для брони Ми-двадцать четвертого калибр семь-шестьдесят два – это что утиная дробина гиппопотаму…
– Вот и все, – подумал Ходжахмет, – вот и пришел конец.
Он теперь даже уже не прятался, он стоял в полный рост на тропе с автоматом в руках, а рядом рвались снаряды, разнося в клочья тела и одежду только что закончивших курсы, но так и не состоявшихся по судьбе – младших командиров… Им всем теперь было суждено остаться здесь – в этом ущелье…
– Вот и все…
Вот приближается он – зловещий крокодил.
Вот видно даже лицо русского офицера-оператора оружия, что сидит спереди перед пилотом, и вот он уже поворачивает пушки и кассеты с НУРСами, поворачивает прямо в сердце Ходжахмету…
Но тут и случилось то самое чудо.
Сперва у обоих вертушек вдруг заклинило оружие.
Они пронеслись над самыми головами Ходжахмета и Пакистанца, пронеслись… Начали было новый разворот на боевой… Начали… И вот второе чудо – у одного вертолета разом заглохли обе турбины… И второй что-то закачался и с трудом, накренившись, стал уходить…
Вертолет со скрежетом рубанул лопастями несущего винта по склону горы.
Рубанул, упал, перевернулся, покатился…
Покатился, загорелся…
Разве это не чудо?
Разве это не чудо?
Ведь никто не стрелял!
У них даже никто не успел и расчехлить ПЗРК…
Вертолеты сбил Пакистанец.
Сперва он заклинил им оружие, а потом остановил электронику, управляющую полетом.
И это было чудо.
И этого чуда теперь и отныне было достаточно для того, чтобы Ходжахмет поверил Пакистанцу. ….
Они вернулись в лагерь вдвоем.
Вмсе остальные бойцы – были убиты.
На них же – на Пакистанце и на Ходжахмете не было ни царапины.