Орел и Ворон
Шрифт:
И да. Эти слухи распустил лично я, даже однажды приехал в полном рейтарском доспехе с подчиненными, что чисто случайно увидела вся округа. Торговому делу это пошло только на пользу…
Ирэна де Вержи, сменившая свою французскую фамилию на фон Ронин, как кажется, и не изменилась с уже далеких времен моего счастливого и беззаботного детства. Ровная осанка, черные как смоль волосы с поздней сединой и глубокие голубые глаза… Отец не раз, выпив лишний бокал вина, рассказывал, что давно и безвозвратно утонул в этих глазах.
Род
Париж пылал. Пылала Франция. Беспорядки начались в Орлеане, Тулузе, Леоне и многих других городах. Мертвых гугенотов раздевали догола. Превратившиеся в зверей люди в пожаре бойни пытались поживиться всем, чем могли: хорошими сапогами, утварью, одеждой. Безумие, царящее на улицах французских городов, позволяло многим свести счеты: ограбить богатого соседа, убить кредитора, взять силой чужую понравившуюся жену… В темноте, пламени и крови всем было уже плевать, кто гибнет под дубинами, вилами и шпагами, гугенот или католик. Ведь последних добрые единоверцы также убивали под горячую руку – или с потаенным умыслом!
Адмирал Франции Гаспар де Колиньи, граф де Шатиньон, все-таки был убит в своем доме богемским наемником, но он не стал беспомощной жертвой: адмирал умер с честью, так же, как и жил. С честью – и шпагой дворянина в руках… Друг семьи де Вержи Франсуа де Ларошфуко, герой четырех битв, был также убит в Париже – Екатерина Медичи довольно потирала руки! Но к тому моменту, когда король все-таки приказал навести порядок на улицах столицы и других городов, семья де Вержи была уже далеко от опасности – спасибо деду!
И именно Себастьян де Вержи познакомил маму с молодым дворянином фон Ронином. Бывший военный, а с некоторого времени торговец из старинного вестфальского рода окутал француженку заботой и лаской, за всю жизнь ни разу не проявив к ней неуважения, ни разу ни в чем не упрекнув! И после всех несчастий и лишений, коих немало выпало на долю беглецов, потерявших отчий дом, мама горячо полюбила отца.
Это был тот редкий случай, когда родительское сватовство привело к большой любви…
Я не особенно интересовался торговлей, к неудовольствию отца. А не надо было рассказывать о
– Помни о чести, помни о семье, помни о Боге, сын мой. И удача будет на твоей стороне – ты же фон Ронин!
В очередной раз вспомнив родителей, я почувствовал вдруг, что в глазах предательски защипало… Становлюсь сентиментальным!
– Все хорошо, Себастьян? – Виктория положила свои теплые ладони на мои кисти, лаская их огрубевшую кожу своей бархатистой.
– Все хорошо… Я люблю тебя, Виктория. И, вернувшись, я буду счастлив сделать тебе предложение, ведь от одной мысли, что именно ты станешь моей семьей, моя душа воспаряет к небу!
Щеки красавицы запылали, но грусть в ее глазах никуда не делась… Немудрено, ведь до расставания остались считаные мгновения…
Корабль уже причалил к речной пристани. Офицеры крепким словцом подгоняют солдат, а матросы что-то тащат в огромных тюках. На улице отвратительно промозгло…
Я поймал себя на мысли, что все мои отъезды из родных мест происходят именно в такую погоду.
Может, это знак? Но тогда почему же я еще жив, хоть и проигнорировал каждый из посланных мне знаков?
Мы с Викторией остановились на значительном удалении от сходней, ведущих на борт корабля, чтобы спокойно постоять наедине. И в этот самый миг мне отчего-то вспомнилась присказка старого друга отца – русского купца Василия, – которую он произносил каждый раз перед тем, как покинуть наш дом: «Присядем на дорожку»…
– Давай сядем, а?
Я закинул плащ на стоящую неподалеку бочку и посадил на нее свою Викторию.
– Звучало как предложение, но моего мнения ты не дождался. Как, впрочем, и всегда!
Несмотря на то, что любимая озвучила претензию, голос ее ласков, а слова сопровождает обворожительная улыбка, на которую я незамедлительно ответил своей.
Неожиданно взгляд фройляйн Айхен стал строгим и требовательным:
– У меня для тебя подарок, фон Ронин. И не вздумай вернуться без него!
Понимая, что строгость Виктории напускная и наигранная, я не сдержал очередной улыбки:
– Сначала покажи, что это!
Изящным жестом девушка извлекла кусок алой материи из рукава платья.
– Я вылила на него половину той склянки, что ты привез. Зато теперь, где бы ты ни оказался, ты всегда сможешь ощутить мое присутствие, лишь только поднеся платок к лицу!
Я с трепетом взял дар возлюбленной в руки; на краях его черными нитями вышиты витиеватые инициалы: СфР и ВА.
– Это чтобы ты не перепутал…
Голос девушки дрогнул, но она твердо продолжила:
– Я верю, что он поможет тебе вернуться назад. Ко мне. И буду об этом непрестанно молиться!
Ком подкатил к моему горлу.