Орел/Решка

Майерс Ю. К.

Эфраим кивнул. Как бы сильно ему не претила эта мысль, без помощи Нейта было не обойтись, если он хотел на какое-то время остаться в этой вселенной. И, если изобразить благодарность за предложение дружбы, этот псих с большей охотой поверит Эфраиму.

– Спасибо.

– Теперь, когда мы определились, хочу тебе кое-что показать, – сказал Нейт.

Нейт подошел к столу и включил компьютер. У него был новехонький «Мак Про» с двумя мониторами. Эфраим подошел ближе и навис над Нейтом, пока тот просматривал изображения.

На них пытали людей. На одной Эфраим заметил надгробие

Майкла Гупала. Это был не фотошоп, а реальность. Снимки из других вселенных, где Нейт проделывал кошмарные вещи с реальными людьми – аналогами тех, кого Эфраим знал.

Он отвернулся от экрана. От улыбки Нейта его затошнило сильнее, чем от самих фотографий. Он перевел дух и спросил:

– Другой Эфраим это одобрял?

– Как я уже сказал, он ненавидел то чувство беспомощности, которое возникало, когда отец бил его. Ему нужно было сорвать гнев на ком-то другом.

– А как насчет тебя?

– Это весело. И эти люди всю жизнь надо мной издевались. Сами напросились, – пояснил Нейт.

Эфраим вновь взглянул на экран, борясь с желанием уйти. Заметил миниатюрное изображение убитого Натана, лежавшего под трибунами, но быстро пролистал дальше.

– Не останавливай, это одна из моих любимых, – сказал Нейт. – Как в фильме нуар, тебе не кажется? Я хотел сходить на похороны; так приятно слушать, когда люди тебя хвалят, пусть даже они и лгут.

– Зачем ты мне это показываешь?

– Просто чтобы доказать, что Эфраим был моим соучастником. Он нес даже большую ответственность, ведь без него я бы ничего сделать не сумел. Он не был таким хорошим парнем, как ты; если не будешь осторожен, люди тебя используют.

Эфраим облокотился на стол.

– Не думаю, что я тот, кто тебе нужен. Ничего такого я сделать не смогу, – его голос оборвался.

Нейт пристально взглянул на него.

– Давай прокатимся, – он взял с собой мобильник-раскладушку. – Монета у тебя?

Эфраим засомневался. Он не хотел идти с Нейтом, но других шансов ему могло не представиться.

– Угу.

Нейт большим пальцем раскрыл телефон.

– Это и есть контроллер? – спросил Эфраим.

– А, забыл, ты же ничего не видел еще, – Нейт держал его так, словно демонстрировал новый гаджет на выставке.

В верхней половине устройства светился большой экран, а в нижней, сразу под петлей, виднелась круглая выемка и цифровая клавиатура.

– Это он? – спросил Эфраим.

Контроллер напоминал мобильник в той же степени, в какой монета походила на четвертак. Эфраим с трудом мог поверить, что какой-то изобретатель собрал столь уникальные, высокоточные приборы из самых обычных деталей. С другой стороны, так они не привлекали ненужного внимания, чтобы монета не оказалась в таксофоне или, хуже того, в чьей-то коллекции. Пусть устройство Харона могли использовать только определенные люди – кто-то мог разобраться в технологии и скопировать ее.

Нейт нажал на клавишу, и экран ожил, выдав полоски цифр.

– Это координаты реальностей, которые мы уже посетили, – Нейт напечатал на клавиатуре несколько цифр – слишком быстро, чтобы Эфраим смог их разглядеть. Похоже, всего было десять знаков, первой шла восьмерка.

Нейт

протянул ему контроллер нижней половиной вперед:

– Пожалуйста, вставьте двадцать пять центов.

Эфраим вытащил из кармана монету. Та по-прежнему походила на чистый металлический диск. Он провел по ней пальцем, словно мог стереть поверхность и обнажить скрывавшийся внутри четвертак, и вставил в круглое углубление.

По экрану побежали цифры. Диск замерцал, на монете вновь появилось лицо Джорджа Вашингтона.

– Похоже, контроллер скачивает координаты с монеты. Это все вселенные, где ты побывал. А ты времени не терял, – заметил Нейт.

– Могу я посмотреть? – спросил Эфраим обыденным тоном.

Нейт пристально взглянул на него и, наконец, бросил:

– Конечно.

Контроллер был сделан из гладкого светло-голубого металла, прохладного на ощупь. Он казался цельным, но легким, словно из алюминия. Экран не реагировал на прикосновения Эфраима и, сколько ни нажимай, не загорался.

Эфраим заполучил контроллер и монету. Может, стоило сбежать прямо сейчас? Он кинул взгляд на открытую дверь спальни.

Прежде чем он сумел собраться с мыслями, Нейт дотянулся до устройства и прижал палец к дисплею.

– Дай-ка я покажу тебе, как это работает, – сказал он. Как только его кожа коснулась поверхности, экран ожил. Парень пролистал строчки чисел, затем выбрал одну, постучав по ней. – Эта кнопка внизу настраивает монету на выделенные координаты.

Нейт нажал на нее, и Эфраим чуть не уронил контроллер, когда монета внезапно выпала из углубления и осталась висеть в воздухе.

– Ого. Как оно это делает? Магниты? – спросил Эфраим.

– Ты еще ничего не видел, Нейт листал список, и с каждой новой выбранной строчкой монета поворачивалась и вращалась.

– Это и правда похоже на гироскоп, – сказал Эфраим.

– На что? – резко спросил Нейт.

– Я хотел сказать, устройство похоже на гироскоп. Одну из тех штуковин для навигации.

Это был его шанс. Но, как только Эфраим собрался схватить монету, Нейт выхватил у него контроллер, очистил дисплей и повернул к Эфраиму так, чтобы тот увидел пустой экран:

– Теперь я запрограммирую его на случайную вселенную. Если только не хочешь «пожелать» отправить нас куда-нибудь.

Он ухмыльнулся.

Нейт нажал на кнопку в нижней части клавиатуры. Монета крутилась на месте, все еще вися в воздухе над углублением в контроллере. Она набрала такую скорость, что уже походила на полупрозрачную сферу. В лицо Эфраиму повеяло теплым воздухом, он почувствовал запах озона. На экране скакали цифры – слишком быстро, чтобы Эфраим смог их прочесть.

– «Крутится, крутится, и никто не знает, когда остановится» [6] , – сказал Нейт.

6

Известная в Америке фраза, впервые прозвучавшая в шоу талантов под названием «The Original Amateur Hour», которое шло с 1930 по 1960 год сначала по радио, затем по телевидению.