Орел Шарпа
Шрифт:
— Спасибо, сэр!
Харпер радостно улыбнулся лейтенанту. Кавалерия была уничтожена картечью и пулями солдат Южного Эссекского и не смогла причинить никакого вреда пехоте из-за возникшего барьера мертвых тел. Харпер посмотрел на Ноулза, который приказал своим солдатам перезарядить мушкеты, и отвернулся к пушке. Нужно столько всего не забыть! Почистить, закрыть отверстие — он приказал стрелкам перезарядить захваченное у врага орудие.
Шарп видел, как выстрелила пушка, видел, что атака всадников захлебнулась, теперь пришла пора заняться французскими стрелками, идущими навстречу его собственному маленькому
Всадников охватила ярость. У них отняли легкую победу, захватили пушку, однако над небольшим отрядом британских пехотинцев нахально развевался полковой штандарт. Они пришпорили коней, забыв о дисциплине, мечтая о мести. Теперь французами двигало только одно желание — раздавить этот крошечный отряд, растоптать, словно ядовитого скорпиона.
Шарп наблюдал за тем, как приближаются французы. Форрест опасливо на него взглянул и откашлялся, но Шарп покачал головой.
— Подождите, майор, нужно уметь ждать!
Они с Форрестом стояли под знаменем, бросившим французским кавалеристам вызов, оно дразнило и манило неприятеля. Французы подгоняли своих коней, заиграла труба, гусары воинственно завопили, выхватили сабли и помчались навстречу смерти.
Шарп позволил им приблизиться на сорок ярдов, а потом выстрелы уничтожили первый ряд атакующих. Второй ряд вонзил шпоры в бока своих скакунов. Они не сомневались в победе. Разве британцы не произвели выстрела? Французы перескочили через остатки первого ряда и с ужасом увидели, что солдаты в красных мундирах спокойно прицеливаются, держа в руках готовые к бою мушкеты, а не спешат зарядить оружие. Кое-кто натянул поводья, но было уже слишком поздно.
— Поменять мушкеты!
Последняя шеренга выстрелила — один раз, потом второй. Шарп повернулся, чтобы проверить, как идут дела, но опытные сержанты прекрасно справлялись со своими обязанностями. Теперь британских солдат окружало кольцо лошадей, убитых и умирающих, а ошалевшие от неожиданности раненые французы пытались выбраться из переплетения тел и снаряжения; те, кому это удалось, устремились на открытое пространство. Ряды врага расстроились, французы были не в состоянии атаковать.
— Налево! И вперед!
Шарп побежал. Он видел Харпера и Ноулза. Молодой лейтенант казался совершенно спокойным, а тела мертвых французских солдат указывали на то, что он сумел дождаться подходящего момента, чтобы начать стрельбу. Пушка выстрелила снова, окутав небольшой отряд клубами дыма, и Шарп, посмотрев направо, заметил, что французы, готовившиеся к новой атаке, попадали на землю, Еще несколько всадников оставалось в седлах, они кружили рядом со своими поверженными товарищами; Шарп остановился на одно короткое мгновение, и залп из двадцати мушкетов отогнал шесть французских стрелков, подбиравшихся к отряду с фланга.
И вот его солдаты уже подбежали к пушке. Шарп подскочил к Харперу, весело хлопнул сержанта по спине, улыбнулся великану-ирландцу, а потом повернулся к Ноулзу, чтобы поздравить его. План сработал! Они захватили пушку, заставили кавалерию отступить, французы понесли тяжелые потери — погибло множество людей и лошадей, — при этом никто из британцев не получил даже царапины.
Вот так-то. Шарп
— У нас получилось, Шарп! Получилось!
Шарп посмотрел на знамя в самом центре небольшого каре. Им удалось немного оправдаться, совсем чуть-чуть. Но все равно их честь запятнана. Они захватили французскую пушку, наголову разбили их кавалерию, часть солдат Южного Эссекского поняла, что значит сражаться по-настоящему. Однако этого не достаточно.
На лафете захваченной пушки были закреплены связки веревок. Длинные, надежные французские веревки пригодятся, когда они станут перебираться на другой берег; пушку не придется тащить вверх по крутому склону. Теперь есть веревки и дерево — все необходимое, чтобы начать переправлять раненых.
Леннокс, лежавший у моста, видел, как французский офицер направил свою лошадь к британскому каре. Новые переговоры; впрочем, он уже не узнает, чем они закончатся. Его знобило, тело онемело, боль прошла — теперь осталось совсем немного. Леннокс сжал в руке саблю, какой-то древний, но почему-то немного знакомый голос шепнул, что он отправляется в иной мир; может быть, там его ждет жена. Ему стало хорошо и очень спокойно, совсем не хотелось шевелиться. Он видел, как Шарп безрассудно и бесстрашно пошел навстречу французскому офицеру. Капитан пытался понять, что же задумал отважный лейтенант, потом услышал треск выстрелов, увидел, как к пушке побежали маленькие фигурки французских солдат и натолкнулись на ружья британской пехоты. Вот теперь бой окончен. Французы соберут своих раненых и уйдут, а Шарп вернется к мосту, И сдержит данное обещание, Леннокс в этом не сомневался; человек, который может спланировать захват пушки, достаточно храбр и решителен, чтобы сделать то, о чем его попросил Леннокс. Тогда позор будет смыт.
Леннокс больше не думал о королевском знамени в руках французов. Солнце стояло высоко в небе, но ему было невыносимо холодно. Он сжал рукоять сабли и закрыл глаза.
Глава десятая
— Проклятье, Шарп! Я все равно тебя сломаю! И позабочусь о том, чтобы ты лишился всех званий! Ты вернешься на ту помойку, в которой родился! — Лицо Симмерсона перекосил гнев, даже огромные уши покраснели. Он стоял рядом с Гиббонсом и Форрестом; майор безрезультатно пытался успокоить сэра Генри, но полковник нетерпеливо сбросил его руку со своего рукава. — Я отдам тебя под суд военного трибунала. Напишу кузену. Шарп, ты конченый человек! Понял?
Шарп стоял в противоположном конце комнаты, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица и не показать гнева и презрения, которые он испытывал. Лейтенант выглянул в окно. Полк вернулся в Пласенсию, сейчас они находились во дворце Мирабель, где размещался временный штаб Уэлсли. Шарп разглядывал улицу и набегающие друг на друга крыши хижин бедняков, теснящихся за городскими стенами. По улице проезжали экипажи с великолепными, роскошными кучерами в ливреях — испанские дамы в вуалях спешили куда-то по своим таинственным делам.