Орел Шарпа
Шрифт:
Симмерсон побелел. Шарпу еще не доводилось видеть, чтобы Уэлсли так сердился. Казалось, он забыл обо всех остальных и бросал слова в Симмерсона с мстительной яростью.
— У вас больше нет батальона, сэр Генри. Он прекратил свое существование в тот момент, когда вы бросили людей и знамена! Южный Эссекский — это полк, состоящий из одного батальона, верно? — Симмерсон кивнул и что-то пробормотал. — Так что вряд ли вам удастся восполнить потери, затребовав новых людей из Англии. Я очень сожалею, сэр Генри, что не в моих силах отослать вас назад, домой! Я не могу этого сделать! Парламент, Хорсгардз [4]
4
Хорсгардз — здание в Лондоне, в котором расположены некоторые отделы английского военного министерства.
— Но, сэр... — Симмерсон был потрясен услышанным.
Стать батальоном резерва? Немыслимо! Заикаясь, Симмерсон начал было протестовать. Уэлсли перебил его:
— Я передам вам список офицеров, сэр. Вы хотите сказать, что уже обещали кому-то повышение?
Симмерсон кивнул. Уэлсли посмотрел на листок бумаги, который держал в руке.
— Ну и кого же, сэр Генри, вы назначаете командиром роты легкой пехоты?
— Лейтенанта Гиббонса, сэр.
— Вашего племянника?
Уэлсли молчал, дожидаясь ответа Симмерсона. Полковник снова кивнул. Уэлсли повернулся к Гиббонсу.
— Вы были согласны с приказом вашего дяди выставить отряд стрелков против кавалерии?
Гиббонс попался в ловушку. Он облизал губы, пожал плечами, но в конце концов был вынужден кивнуть.
— В таком случае совершенно очевидно, что вы не подходите для того, чтобы командовать ротой пехотинцев. Нет, сэр Генри, в качестве командира роты вы получите одного из самых лучших офицеров британской армии. Я произвожу его в чин капитана.
Симмерсон промолчал. Гиббонс побледнел от гнева. Лоуфорд ухмыльнулся, глядя на Шарпа, и тот почувствовал, что еще не все потеряно.
Генерал переводил глаза с Шарпа на Симмерссона.
— Мне кажется, есть мало офицеров, более подходящих для того, чтобы командовать ротой легкой пехоты, чем капитан Шарп.
Шарп ликовал, он не стал жертвой несправедливости! Заявления Симмерсона — пустая болтовня, лейтенант превратился в капитана! Капитан Шарп! Он почти не слышал, что говорил Уэлсли, потому что одержал безоговорочную победу. Враг раздавлен. Капитан Шарп! Разве имеет какое-то значение, что он произведен в чин капитана временно, что его еще должно утвердить военное министерство? На данный момент хватит и этого. Капитан! Капитан Ричард Шарп из резервного батальона.
Уэлсли закончил разговор. Симмерсон попытался предпринять последнюю попытку:
— Я напишу... — Полковник был возмущен, но изо всех сил старался сохранить остатки собственного достоинства, утонувшего в потоке презрения Уэлсли. — ...Я обращусь в правительство, сэр, и они узнают всю правду!
— Можете делать все, что пожелаете, сэр, но, надеюсь, вы мне позволите продолжить вести эту войну. До свидания.
Лоуфорд открыл дверь. Симмерсон отсалютовал и офицеры повернулись, чтобы уйти.
— Капитан Шарп!
— Сэр?
Впервые его назвали «капитан».
— Прошу задержаться. Мне нужно с вами переговорить.
Лоуфорд закрыл дверь. Уэлсли
— Вы не подчинились приказу.
— Да, сэр.
Уэлсли закрыл глаза; казалось, он очень устал.
— Я не сомневаюсь, что вы заслуживаете чин капитана. — Генерал открыл глаза. — Удастся ли вам его сохранить, совсем другое дело, В этом вопросе от меня ничего не зависит, и вполне может так случиться, что в данных обстоятельствах министерство отменит мое решение. Вы это понимаете?
— Да, сэр!
Шарпу казалось, что он все понимает. Врагам Уэлсли всего год назад удалось заставить его оправдываться перед специальной комиссией, а сейчас те же самые враги хотели только одного — чтобы он потерпел поражение. Сэр Генри был одним из этих врагов, и наверняка полковник уже занят составлением письма, которое отошлет в Лондон. В письме будут приведены самые жестокие обвинения в адрес Шарпа, и тот факт, что генерал встал на его сторону, может означать серьезные неприятности и для самого Уэлсли.
— Спасибо, сэр.
— Не благодарите меня. Может получиться, что я вам только навредил. — Он посмотрел на Шарпа, и в его взгляде появилось едва заметное отвращение. — У вас очень странная манера, Шарп, вы заслуживаете поощрения методами, которые достойны самого серьезного порицания. Я понятно говорю?
— Да, сэр.
Что значат эти слова? Может быть, Уэлсли хочет сказать, что встреча закончена? Шарп постарался скрыть свои чувства.
На лице Уэлсли промелькнул гнев, но он справился с собой и неожиданно хитро улыбнулся.
— Я рад, что у вас все в порядке. — Генерал откинулся на спинку кресла. — За вашей карьерой очень интересно наблюдать, Шарп, хотя меня и преследует опасение, что она может неожиданно и несвоевременно закончиться. До свидания, капитан.
Он снова взял в руки перо и начал царапать что-то на листке бумаги. У Артура Уэлсли хватало проблем. Испанцы не обеспечили британскую армию провиантом, как обещали, деньги для армии тоже не прибыли, кавалерия нуждалась в гвоздях и подковах, недоставало повозок и волов... А сверх всего, испанцы сами не знали, чего хотят, — сегодня они выступают за активные боевые действия и славные победы, а завтра умоляют об осторожности и отводе войск.
Шарп вышел из кабинета.
Лоуфорд последовал за ним в пустую приемную и протянул руку:
— Поздравляю.
— Спасибо, сэр. Резервный батальон, да?
— Вряд ли это обрадовало сэра Генри. — Лоуфорд рассмеялся.
Он был совершенно прав. В любой армии существовали небольшие отряды, вроде стрелков Шарпа, которые не входили ни в какое подразделение. Чаще всего это были самые настоящие отбросы армии, и командующий, когда их набиралось достаточное количество, собирал всех во временный резервный батальон. Кроме того, таким образом генерал получал возможность повышать в чине — пусть и временно — тех людей, кто, по его мнению, этого заслуживал, но причина неудовольствия Симмерсона заключалась вовсе не в этом. Превратив разбитый Южный Эссекский в резервный батальон, Уэлсли стер имя «Южный Эссекский» из списка подразделений, составляющих его армию; этим генерал постарался уязвить гордость сэра Генри, хотя Шарп и сомневался, что человек, так спокойно отнесшийся к потере королевского знамени, будет долго переживать из-за унижения батальона. Вероятно, эти мысли отразились у него на лице, потому что Лоуфорд сказал: