Орел в песках
Шрифт:
Макрон бросил взгляд на Катона и пожал плечами.
— Как-то не очень.
Флориан налил себе еще воды, сделал маленький глоток и задумчиво посмотрел на гостей.
— Ты гадаешь, зачем мы тут, — улыбнулся Катон.
Флориан пожал плечами.
— Была такая мысль. Не очень-то верится, что империя отправит двух центурионов нянчить колонну рекрутов-новобранцев. Так что если не рассердитесь на прямоту, зачем вы тут?
— Не на замену тебе, — сказал Макрон и улыбнулся. — Прости, приятель, но такого приказа мы не получали.
— Проклятье.
Катон кашлянул.
— Похоже,
Флориан вскинул брови.
— Даже так?
— Секретарь императора получил несколько тревожных докладов от агентов в этой части империи.
— В самом деле? — Флориан бесстрастно смотрел на Катона.
— Этого хватило, чтобы поставить под сомнение отчеты, предоставленные прокуратором. Поэтому послали нас. Нарцисс хочет оценить положение свежим взглядом. Мы уже говорили с прокуратором. Похоже, ты прав на его счет. Он не может себе позволить взглянуть правде в глаза. Его подчиненные прекрасно знают, что тут происходит, но знают и то, что Александра не порадуют мнения, противоречащие официальному. Поэтому нам нужно было встретиться с тобой. Как главный тайный агент разведки Нарцисса в этой провинции, ты первый, к кому стоит обращаться.
Повисло напряженное молчание.
— Верно, — коротко кивнул Флориан. — Полагаю, вы не упоминали об этом прокуратору?
— За кого ты нас принимаешь? — спросил Макрон.
— Без обид, центурион, но мне приходится тщательно скрывать свою истинную роль. Если иудейские повстанцы что-то заподозрят, я стану добычей стервятников еще до заката — только, конечно, после того, как у меня выпытают имена агентов. Неудивительно, что я забочусь о сохранении моей тайны.
— Мы сохраним ее, — заверил Катон. — Непременно. Иначе Нарцисс не доверил бы ее нам.
Флориан кивнул.
— Хорошо, так чем могу помочь?
Теперь, когда все недоговоренности прояснились, Катон мог открыто изложить свою задачу.
— Поскольку большую часть информации Нарцисс получил из твоей сети, ты представляешь, что его заботит в первую очередь. Главная угроза исходит из Парфии.
— И тут ничего нового, — добавил Макрон. — Все время, сколько у Рима существуют интересы на Востоке, мы сталкиваемся с этими ублюдками.
— Да, — продолжил Катон, — действительно. К счастью, пустыня служит естественным препятствием между Парфией и Римом и вот уже почти сотню лет обеспечивает некое подобие мира на границе. Но старое соперничество осталось, и сейчас, похоже, парфяне затевают игру в Пальмире.
— Так я слышал. — Флориан почесал щеку. — На меня работает купец, который водит туда караваны. Он утверждает, что парфяне пытаются посеять раздоры между членами царского дома в Пальмире. Будто бы они пообещали корону принцу Артаксу, если он согласится стать союзником Парфии. Артакс, конечно, все отрицает, и царь не решается убрать его без твердых доказательств, чтобы не пугать других принцев.
— Нарцисс об этом упоминал, — кивнул Катон. — Если Парфия наложит руки на Пальмиру, их армия сможет свободно промаршировать до границ провинции Сирии. Сейчас в Антиохии три легиона. Собирались отправить четвертый,
Тут знания Флориана о ситуации заканчивались, и он с любопытством глядел на Катона.
— Какая?
Катон инстинктивно понизил голос:
— Легат Кассий Лонгин, наместник Сирии.
— А что с ним?
— Нарцисс ему не доверяет.
Макрон рассмеялся.
— Нарцисс не доверяет никому. И, кстати, никто в здравом уме не доверяет ему.
— В любом случае, — продолжил Катон, — похоже, что Кассий Лонгин связан с теми кругами в Риме, которые противостоят императору.
Флориан поднял глаза.
— Ты говоришь о мерзавцах, которые называют себя либераторами?
— Конечно, — невесело усмехнулся Катон. — Один из них попался Нарциссу в начале года. Перед смертью он назвал несколько имен, среди них — Лонгина.
Флориан нахмурился.
— Мои источники в Антиохии ничего не сообщали о Лонгине. Ничего подозрительного. Я встречался с ним несколько раз. Честно говоря, слабо верится. Он чересчур осторожен, чтобы выступить самостоятельно.
Макрон улыбнулся.
— Кто угодно поверит в свои силы, имея под своим началом три, а тем более — четыре легиона. Такая мощь любого толкнет на подвиги.
— Однако не любого повернет против целой империи, — возразил Флориан.
Катон кивнул.
— Верно — в нашей ситуации. А вдруг императору придется усилить область новыми легионами? Чтобы не только противостоять парфянской угрозе, но и подавить мятеж здесь, в Иудее?
— У нас нет никакого мятежа!
— Пока нет. Зато есть множество зловещих признаков — ты и сам об этом докладывал. Для начала бунта нужно немногое. Что было, когда Калигула велел поставить свою статую в Иерусалиме? Если бы его не убили еще до начала работ, все местные восстали бы против Рима. Сколько легионов потребовалось бы, чтобы подавить восстание? Еще три? Или четыре? Вдобавок к сирийским легионам получилось бы, по крайней мере, семь. Имея в руках такие силы, любой задумался бы о притязаниях на трон. Разве нет?
Последовало долгое молчание — Флориан обдумывал слова Катона и потом взглянул прямо в глаза молодого центуриона:
— Ты полагаешь, Лонгин в самом деле спровоцирует такой мятеж? Чтобы получить в свое распоряжение новые легионы?
Катон пожал плечами.
— Может, да. Может, нет. Я не знаю. Скажем так: этих рассуждений хватило Нарциссу, чтобы прислать нас сюда для расследования.
— Глупость какая! Мятеж приведет к гибели тысяч… десятков тысяч людей! Если Лонгин двинет легионы на Рим, то восточные провинции останутся беззащитными.
— И парфяне объявятся тут в мгновение ока, — хмыкнул Макрон и тут же, извиняясь, поднял вверх руки, когда оба собеседника повернулись к нему с сердитым выражением.
Катон откашлялся.
— Верно. Но Лонгин играл бы по высшей ставке. И охотно пожертвовал бы восточными провинциями, если бы мог стать императором.
— Если бы он хотел этого, — ответил Флориан. — Честно говоря, это очень большое «если».
— Да, — согласился Катон. — Однако и такую возможность надо рассматривать всерьез. Нарцисс не желает рисковать.