Орел-завоеватель
Шрифт:
— Похоже, ты прав, командир.
То, что безумный бросок через гущу наступающей армии к переднему краю не закончился для императора гибелью, Нарцисс мог приписать разве что своего рода благосклонному божественному вмешательству. Следовать за Клавдием в густом белом мареве было почти невозможно. Легионеры шарахались в стороны, заслышав приближающийся топот копыт, и в изумлении провожали взглядами мчавшегося галопом императора, вдогонку за которым скакал командующий
Каратак предусмотрел все. Рвы и частокол, видимые с римских позиций, оказались лишь первой линией обороны, по существу, только ширмой перед настоящими защитными сооружениями. Пространство за кряжем было изрыто ловушками, что так любил применять Юлий Цезарь. Позади этих «волчьих ям» с вбитыми в дно заостренными кольями тянулась глубокая траншея, а над ней возвышался еще один земляной вал, тоже с частоколом по всему гребню. Пересекать это жуткое поле и штурмовать вторую линию укреплений преторианцам пришлось уже без поддержки метательных машин, в то время как лучники и пращники бриттов отмечали новыми жертвами каждый шаг их продвижения.
Всюду валялись тела преторианцев. Некоторые, пронзенные кольями, корчились в «волчьих ямах», других покалечило разбросанным в траве «чесноком» — острыми железными колючками, что протыкали подошвы сапог, впиваясь в ступни. Гвардейцы, оставшиеся в строю, были зажаты в лощине между двумя частоколами, их беспощадно расстреливали с устроенных над ловушками стрелковых вышек. Когда в наступление пошли легионы, положение преторианцев усугубилось, ибо им, подпираемым сзади все прибывавшей толпой, не оставалось ничего другого, как идти вперед, прямо навстречу неминуемой гибели.
Клавдий в ужасе взирал на происходящее, Плавт пребывал в холодной ярости. Не дожидаясь императорского одобрения, он стал отдавать приказы:
— Гонцов к легатам, к каждому! Пусть немедленно отводят своих людей. Всем отойти на начальные позиции, перестроиться и ждать дальнейших распоряжений.
Когда верховые штабисты принялись пробиваться через толчею, Клавдий наконец опомнился и отреагировал на действия своего генерала.
— Очень хорошо, Плавт… тактический отход. Очень р-разумно. Но сперва нужно хорошенько воспользоваться этим отвлекающим м-маневром. Второй может начать наступление, обогнуть хребет и зайти им в тыл с фланга. Отдай приказ п-прямо сейчас!
Плавт уставился на императора, ошарашенный явным идиотизмом распоряжения.
— Цезарь, Второй — это наш последний организованный резерв.
— Именно! Отдавай приказ.
Плавт не отреагировал, и император обратился к Нарциссу, который тут же принялся озираться, высматривая человека, который поедет
— Сабин! Давай сюда!
Когда Нарцисс отдал приказ, со стороны противника донесся торжествующий рев. Бритты узнали, что сам римский император находится в непосредственной близости к линии боя. Стрелы и ядра их стали ложиться все ближе к Клавдию и его штабу. Телохранители сомкнулись вокруг императора, прикрывая щитами его особу, а многим штабистам, обыкновенно обходившимся без щитов, пришлось забрать их у мертвецов, ибо обстрел становился все более яростным. Выглядывая из-под обода британского щита, Нарцисс приметил, что рябь красных плащей истончается, поглощаемая кишащей вражеской массой. Рев тысяч глоток достиг неистовства, отборные воины Каратака устремились к римскому императору.
— Они рвутся к нам, — пробормотал вполголоса Нарцисс, затем обернулся к Сабину. — Ты сам все видишь. Если твой брат не двинет своих людей вовремя, император погибнет, а армия будет смята! Скачи!
Сабин ударил коня пятками, и животное, вскинувшись на дыбы, устремилось прямо на плотную массу легионеров, пробивая путь сквозь толпу. Сабин все подгонял скакуна, ибо его самого подгонял доносившийся сзади и заглушавший теперь все прочие звуки дикий рев бриттов.
Перед ним мелькали растерянные, испуганные лица солдат, но он прорывался все дальше, не обращая внимания на сбитых с ног и угодивших под копыта легионеров.
Наконец ему удалось выбраться из людской сутолоки, и он направил скакуна вверх по склону, к римскому лагерю, напрягая глаза и с тревогой выискивая в тумане место расположения резервного легиона. Потом впереди замаячили смутные очертания штандартов. Неожиданно туман рассеялся.
Сабин с облегченным восклицанием подскакал к младшему брату и, тяжело дыша, передал ему приказ императора.
— Ты это серьезно?
— Совершенно серьезно, брат. Обойди гряду справа и ударь им во фланг.
— Но там болото. То самое, куда пошли слоны. И где они, похоже, к хренам собачьим и канули.
— Это не имеет значения, — зачастил так и не отдышавшийся Сабин. — Выполняй приказ. Может быть, мы еще выиграем это сражение.
— Выиграем сражение? — Веспасиан посмотрел сквозь редеющий туман на лощину, куда в беспорядке откатывались остальные римские легионы. — Да нам повезет, если нас не перебьют.
— Выполняй приказ, легат, — хрипло сказал Сабин.
Веспасиан глянул на брата, потом снова оглядел поле боя, прежде чем принять решение, которое подсказывал ему как его инстинкт, так и опыт военачальника.
— Нет.
— Нет? — повторил за ним Сабин, широко раскрывая глаза. — Что ты хочешь сказать этим «нет»?
— Второй останется здесь. Мы резерв, — пояснил Веспасиан. — Если Клавдию будет угодно чуть позже бросить нас в какую-то бессмысленную атаку, мы, хрен с ним, пойдем и примем лоб в лоб любой сюрприз, который, уверен, заготовили для нас бритты. Но не сейчас, когда вся армия, кроме нас, пребывает в полнейшем беспорядке. — Он кивнул на лощину. — Мы останемся здесь.
— Брат, я умоляю тебя. Сделай, что тебе говорят.
— Нет!
— Бритты уже предъявили нам свой сюрприз, — с отчаянием возразил Сабин. — Теперь наш… теперь твой черед удивить их.
— Нет.
— Веспасиан. — Сабин подался вперед и заговорил тихо, но очень настойчиво: — Сделай это! Если ты останешься здесь, тебя обвинят в трусости. Подумай о нашей фамильной чести. Ты хочешь, чтобы Флавиев на все грядущие времена ославили трусами? Ты этого добиваешься?