Орел-завоеватель
Шрифт:
Атака бриттов мгновенно захлебнулась. Веспасиан приказал второй линии легионеров подготовиться к броску, но его не потребовалось — почти все уцелевшие варвары повернулись и пустились бежать. Похоже, им вовсе не хотелось разделить участь множества сотоварищей, пришпиленных, словно жуки на булавках, копьями к почве.
— Шагом марш! — скомандовал Веспасиан, и когорты снова двинулись вперед, извлекая из тел годные для повторного использования копья и, по мере своего продвижения, приканчивая раненых врагов.
Наконец, когда левый фланг легиона чуть не вплотную приблизился к лесу, Веспасиан снова сделал краткую остановку и перестроил своих людей так, что теперь
Однако при всем том, что пока наступление развивалось успешно, исход самого сражения находился под большим вопросом и во многом зависел от того, сможет ли Сабин собрать нужные силы и бросить их в бой, чтобы склонить чашу весов на сторону римлян. Веспасиан бросил быстрый взгляд назад, на холм, но движения, которое можно было бы счесть признаком скорого прибытия подмоги, в римском лагере не наблюдалось. Позволить же себе терять время на ожидание легат тоже не мог, а потому он продолжил атаку. Двигаясь вперед, Веспасиан начал ударять своим мечом по краю щита. Легионеры поддержали его, и теперь двойная линия когорт сближалась с колышущейся массой вооруженных пиками варваров под мерный, ритмичный грохот.
Наступающим приходилось переступать через тела павших товарищей, и сердца римлян, смыкавших щиты перед решающим столкновением с дикарями, переполнялись гневом и жаждой мщения.
Когда стена римских щитов подтянулась к противнику, Веспасиан еще раз остановил когорты, чтобы, перед тем как ринуться врукопашную, обрушить на дикарей град метательных копий. При виде готовых к броску римлян торжествующие вопли варваров поутихли, а вот среди легионеров, разрозненные группы которых казались островками в бушующем море бриттов, напротив, зазвучали возгласы надежды.
В следующий миг после того, как на толпу варваров полились брошенные римлянами копья, следом за ними с яростным боевым кличем устремились вперед все шесть когорт Второго легиона.
Общий, охвативший всех легионеров порыв не миновал и Катона. Напряжение, накапливавшееся в нем на протяжении марша, наконец прорвалось, и он, подхваченный волной бегущих рядом людей, крича что-то бессвязное, сшибся с поджидавшими римлян врагами. Громыхнули щиты, затрещали ломавшиеся копья. Инерция натиска Второго легиона оказалась такой, что он проломился сквозь плотную массу только что торжествовавших бриттов, уничтожая или сметая всех, оказавшихся на траектории его движения.
Прячась за щитом, Катон раз за разом наносил колющие удары, которые в такой толчее почти неизменно находили цель. Рядом с ним звучал зычный голос подбадривавшего солдат своей центурии Макрона. Бритт, державший длинную пику в обеих руках, устремился на оптиона, целя ему в живот, но Катон успел отбить стальной наконечник вправо и, рванувшись вперед, оказался недоступным для длинного, очень опасного на расстоянии, но никчемного в тесноте оружия варвара. Тот едва ли успел сообразить, в чем дело, когда меч римлянина вонзился в его грудь. Бритт отшатнулся назад. Когда Катон выпростал клинок и ударом щита сбил противника на землю, из раны ударил фонтан крови. Юноша огляделся в поисках другого противника.
— Катон, слева! — крикнул Макрон.
Оптион инстинктивно нагнул голову, и широкое лезвие копья отскочило от верхушки его шлема. Правда, удар оказался так силен, что вызвал в глазах слепящую белую вспышку. В следующий миг зрение прояснилось, но голова еще кружилась, и,
— Вставай, парень, — сказал Макрон, извлекая меч из тела убитого.
Встать удалось не сразу, и, пока Катон, тряся головой, чтобы унять головокружение, поднимался на непослушные ноги, центурион прикрывал их обоих своим щитом.
— Все в порядке?
— Так точно, командир.
— И ладно. Пошли.
Наступление шестой центурии несколько замедлилось, однако римляне, разя врага из-за сплошной стены щитов, неуклонно продвигались вперед. Теперь, когда толпа бриттов оказалась тесно спрессованной, их длинное оружие сделалось бесполезным, и они несли куда более тяжкие потери, чем атакующие легионеры. Больше того, уцелевшие римляне, которые все еще продолжали сражаться выше по склону, воодушевившись успехом товарищей, схватились с врагом с удвоенной мстительной яростью.
Торжествующих криков бриттов больше не звучало — они думали уже не о победе, а о спасении от безжалостных коротких мечей. В тесноте и давке короткий клинок — самое смертоносное оружие, и бритты падали один за другим. Ситуация усугублялась и тем, что многие из несмертельно задетых упавших оказывались, в силу все той же скученности, затоптанными или задыхались под грудами наваленных на них тел. Катон вернулся в строй и плечом к плечу с товарищами продолжал продвигаться вперед, прикрываясь щитом и производя колющие выпады. Находились бойцы, которые, поддавшись неистовству схватки, вопреки приказам выскакивали вперед и принимались рубить налево-направо. Для большинства это кончалось плохо. Вне строя, не прикрытые по бокам, они погибали, и товарищам приходилось переступать через их тела, что создавало для наступающих дополнительные проблемы. Катон очень боялся споткнуться о чей-нибудь труп и упасть, сознавая, что в таком случае ему уже вряд ли удастся подняться.
— Они дрогнули! — крикнул Макрон, возвысив голос над шумом и гамом, лязгом оружия, криками и стонами. — Им не удержаться!
И тут справа, над бурлящим морем людей и оружия возвысились приближающиеся со стороны лагеря римские штандарты.
— Подмога! — крикнул Катон. — К нам идет подмога!
Прибытие дополнительных сил решило дело. Зажатые с трех сторон сплошными стенами римских щитов, гибнущие в неисчислимом количестве бритты в конце концов побросали свои пики и устремились в том единственном направлении, куда еще можно было бежать, — к болоту. Стоило кому-то дать слабину и, в надежде выскользнуть из бронированных римских тисков, обратиться в бегство, как всех варваров охватила паника и ручейки преследуемых безжалостным врагом беглецов превратились в сплошной поток.
Теперь торжествующие кличи издавали легионеры. Какое-то время они гнались за перепуганным неприятелем, но тяжелое вооружение и доспехи вынудили их отказаться от погони. Тяжело дыша, опершись о поставленные на землю щиты, они приходили в себя после яростной схватки. Многие только сейчас заметили раны, на которые в пылу боя не обращали внимания. Руки и ноги Катона болели, колени подгибались, и больше всего ему хотелось растянуться на земле и хоть чуть-чуть передохнуть, но необходимость показывать пример подчиненным заставляла его стоять прямо, в готовности откликнуться на любой приказ. Макрон протиснулся к нему сквозь ряды усталых легионеров.