Оригами из протоколов
Шрифт:
– У вашего мужа были враги? Кто-то мог желать его смерти?
– Нет.
– Тогда расскажите, как вы познакомились?
– Зачем?
Я так удивилась, что этот лишний неуместный мой вопрос соскочил до того, как я успела его обдумать.
"Прикуси язык, Доча". Я умею это, папа, это ты меня научил.
Но
– Понимаете, убийство Вашего мужа до сих пор не раскрыто, попробуем найти мотив убийства. Установив мотив, можно проверить версии о лицах, которые могли бы быть причастны к совершению его убийства. А мотив кроется только в жизни Игоря Владимировича.
Я тоже научилась за годы работы оборачиваться в фольгу профессиональных терминов. Они помогают скрывать эмоции. Напускная вежливость и капля служебного сочувствия. Я так разговариваю с больными, скрывая свое абсолютное равнодушие.
– Моего мужа могли убить случайно.
– Я этого не исключаю
– Он мог нарваться на наркоманов… алкоголиков… психопата.
Это ж очевидно, тупая ты Мышь. И очевидно что ни ты, ни вся ваша полиция не раскроет это убийство. Никогда. Или повесит на какого-нибудь безмозглого бомжа. Все знают о ваших методах.
– Ваш муж мог ввязаться посторонний конфликт, не связанный с ним лично? Сделать замечание компании укуренных подростков? Ввязаться в спор с сумасшедшим?
– Ну что Вы, Игорь был очень благоразумным и осторожным.
– Ваш муж не был ограблен, не был избит, на его теле не было телесных повреждений, кроме одиночного ранения сердца. У вашего мужа не было врагов. не было долгов. А маньяков в Акшинске да идейных убийц никогда и не было.
Или у Вас, Наталья Николаевка, есть какие-то другие предположения, идеи о причинах смерти вашего мужа?
– …
– Ну вот, значит нам с вами придется искать мотив, ведь Вы поможете? Я думаю, вы заинтересованы в раскрытии убийства Игоря Владимировича?
– …
– Так как Вы с ним познакомились?
– Мы познакомились с мужем во время учебы в медицинском институте, я с родителями приехала в Союз из Германии, где служил мой отец, и где я родилась.
Я
Папа не разрешал мне дружить с другими детьми из советской школы. Нет, он не был деспотом мой папа. Просто он мне объяснил, что не надо другим знать, как мы живем, и что есть у нас дома. Он – начальник. Советский командир. Дети его подчиненных, летех и прапоров, не должны быть у нас в гостях. Меня в гости тоже не звали. "Не распускай язык",– говорил он мне. "Никогда не узнаешь, кто и как использует твои слова". Я привыкла молчать, и подруг у меня никогда не было. Да и уезжали они слишком часто, мои потенциальные подружки.
Одевалась я лучше всех в классе даже в Германии. Папа, несмотря на то, что до паранойи боялся сделать достоянием общественности наш уровень материального достатка, для меня покупал все самое лучшее. Туфельки, платьица, украшения, портфели, пеналы, даже цветные обложки для учебников. У меня была синяя школьная форма и кружевные фартуки, черный – из шелка с кружевом по краям крылышек, и белый – весь из кружев. У меня был темно-красный переливчатый пионерский галстук, а не алый из книжного магазина за 15 копеек, и даже октябрятская звездочка у меня была из рубиновой пластмассы с фотографией маленького Ленина, а не убогий алюминиевый значок. Все, только самое лучшее для его принцессы. И его принцесса тоже была самая лучшая. Самая красивая. Самая умная. Самая воспитанная. Лучше всех.
Он так и звал меня – "Принцесса" лет до 8. А потом просто – "Доча", но мы-то с ним знали, что я – Принцесса.
Когда мне было лет шесть, я, помню, шла с папой по улице и рассматривала встречных мужчин.
"Вот, если я могла выбирать папу, кого я бы выбрала, если не его? Никого. Они все некрасивые. А мой папа -красавец. Он стройный, ладный и ловкий. Он не низкий и не длинный, как вон тот, с нескладными ногами. В красивой военной форме и идеально начищенных ботинках. Он светловолосый, с голубыми глазами. И нос у него аккуратный, и губы мужественные, узкие, и всегда твердо сложены".
"Он – король", – подумала я, – "Если бы сейчас были старые времена, мой папа мог бы быть королем, потому что он – самый красивый. А я бы была настоящей принцессой".
И я похожа на отца.
Папа решал в нашей семье все. Что мне носить, и какую шапку купить маме. Какие книги читать. Куда мы поедем на выходных, и когда – в отпуск. Что готовить маме на ужин, какое мороженное мне есть. Он всегда заказывал мне в кафе шоколадное мороженное с орехами, а я любила ванильное. Но я не сопротивлялась, я ела это быстро тающее мороженное из металлической вазочки, и была счастлива. Потому что папа был – стена. Надежное плечо. И он мог все. С папой мне было тепло и спокойно.