Орион и завоеватель (Орион - 4)
Шрифт:
– Но я уже взрослый, - настаивал Александр едва не умоляющим тоном.
– Я замещал царя во время войны. Чего они ожидают от меня?..
– Предвидения, - отвечала Олимпиада.
– Предвидения? Я должен вещать подобно оракулу?
– Нет, - отвечала она несколько разочарованным тоном.
– Предвидения, которое привлекает к царю души воинов. Твоя будущая цель столь грандиозна, что люди должны льнуть к тебе и следовать за тобой всюду, куда бы ты ни повел их.
– О чем ты говоришь?
– Александр остановился и взглянул на мать.
–
– Клянусь богами, - Александр нахмурился, - Филипп сулит нам битвы с персами уже более десяти лет. И в этом походе я не вижу ни новизны, ни доблести.
Олимпиада жестом указала ему на кресло, стоявшее возле нее. Мелькнули длинные ногти, покрытые красным лаком.
Александр сел.
– Филипп говорит лишь о войне с персами. Ты же покоришь всю Персию. Он пользуется персами для того, чтобы объединить все греческие города под своей властью. А ты объяснишь грекам, что ни один греческий город не может считать себя по-настоящему свободным, пока персы угрожают нам.
– Так мне говорил и Аристотель...
– Конечно же, - отвечала с понимающей улыбкой Олимпиада.
– Но персы сейчас нам не угрожают, - возразил Александр.
– Их новый царь пока старается лишь сохранить единство страны и не имеет намерения вторгаться в наши пределы.
– Это ничего не значит. Все помнят рассказы отцов и дедов... и дедов их дедов. Персы неоднократно вторгались в нашу страну. Даже сегодня им принадлежат греческие города Ионии. Мало того, они вмешиваются в нашу политику, поднимая города на междоусобные войны; они разделяют и ослабляют нас. Лишь сокрушив Персидское царство, мы обеспечим мир всем греческим городам, и тем же Афинам.
Александр, раскрыв рот, смотрел на мать и наконец сказал:
– Из тебя вышел бы лучший оратор, чем сам Демосфен.
Олимпиада улыбнулась, погладила сына по золотым кудрям.
– У Филиппа есть армия. У Демосфена есть цель. А у тебя есть то и другое.
– Я покорю Персидское царство.
– Александр словно вдыхал густой аромат идеи.
– Покорю весь мир!
Все еще улыбаясь, Олимпиада повернулась ко мне:
– Орион, слушай мое повеление.
Я знал, что обязан повиноваться.
– Перед тобой мой сын, - сказала она.
– И ты будешь защищать его во все времена и от всех врагов, в том числе и от человека, который считает себя его отцом.
– От Филиппа?
– переспросил я.
– И от Филиппа, и от всякого, кто посмеет встать на пути Александра, сказала мне Олимпиада.
– Понятно.
Она повернулась к Александру, размышлявшему о покорении мира:
– Будь терпелив. Учись этому у одноглазого лиса. Жди своего часа. Но когда наконец настанет момент, будь готов нанести удар.
– Так и будет, мать, - точно в лихорадке проговорил Александр.
– Так и будет.
Олимпиада отпустила меня сразу, как только ушел Александр. Я вернулся в тот вечер в казарму с головной болью... Я служу Филиппу, но Олимпиада
Я заставил себя уснуть, стремясь увидеть знакомый сон. И мне это удалось. Снова оказался я на солнечном холме над великолепным городом, раскинувшимся у моря. Мерцавший энергетический купол прикрывал опустевшие улицы и заброшенные сооружения.
Там жила женщина, которую я некогда любил; та, которую я знал под именем Афина. Но на самом деле звали ее Аня, если можно всерьез воспринимать имена, которыми называют себя творцы. Они не нуждались ни в именах, ни даже в словах. Они - сверхлюди, произвольно меняли свой облик и были подобны звездам - я не мог до них дотянуться.
_Творцы_. Я вспомнил, что означало это слово. Один из них создал меня. Гера назвала меня тварью... существом, которое создал Золотой. Атон. Я вспомнил! Значит, память возвращалась ко мне. Или же творцы просто позволили мне кое-что вспомнить, чтобы я мог лучше служить им? Желая узнать о них побольше, я направился к городу, сверкавшему внизу, но... Проснулся на скомканной постели. Свет проникал в высокие окна казармы, в Пелле голосили петухи.
9
– А как ты думаешь, выйдет ли из тебя хороший осведомитель?
– спросил Филипп.
Я стоял перед царем в его рабочей комнате. Стол опустел, лишь в одном углу его грудой лежали свитки. Не было ни слуг, ни вина.
– Осведомитель?
– отозвался я недовольным тоном.
– А почему бы и нет?
– Рассуждая вслух, Филипп откинулся на спинку раскладного кресла, обтянутого шкурами.
– Самые лучшие соглядатаи получаются из мужчин. Они, так сказать, сливаются с фоном. Таких не замечают люди, за которыми они шпионят. Это могут быть, конечно, и женщины, но с ними дело обстоит иначе.
Я стоял навытяжку перед царем, не зная, как ответить.
– Не изображай негодование, Орион.
– Царь криво ухмыльнулся.
– Я не стану просить тебя совать повсюду свой нос... в том числе ломиться в чужие двери.
– То есть, господин мой?..
Царь запустил пальцы в бороду и продолжил:
– Я посылаю Аристотеля в Афины с неофициальным поручением. Я хочу, чтобы он связался с противниками Демосфена, с теми, кто стремится к миру со мной. Ему потребуются сопровождающие, и я бы хотел, чтобы ты возглавил отряд.
– Да, господин, - отвечал я.
– А как же шпионить?
Царь расхохотался:
– Просто держи свои глаза и уши открытыми. Все замечай, слушай, запоминай... Расскажешь мне, когда вернешься. Вот и все дело.
Я почувствовал облегчение: подобное поручение не смущало меня. Покидая Пеллу, я удалялся от Олимпиады с ее ведьмовской властью и очарованием. Я испытывал не просто облегчение. Филипп отпустил меня, заявив, что посольство Аристотеля отправится в путь на следующее утро. Но, подходя к двери, я вспомнил, что поручение это удалит меня от Александра. Кто тогда будет выполнять приказ Олимпиады?