Орлы и звёзды
Шрифт:
— Львов мог установить за квартирой наблюдение. Хотя, навряд ли, — тут же опроверг он только что сказанные слова. Немного помолчал и добавил: – Но нам лучше всё-таки перестраховаться.
Вы думаете, я что-то поняла? Вот и я так думаю. Но со скандалом решила повременить и лишь спросила тоном примерной школьницы:
— А какой прок в том, чтобы Львов ничего не знал о моём появлении?
— Понимаешь, предвижу я от этого сукиного сына пользу великую для дела нашего, — Мишка, когда его несёт, начинает изъясняться весьма витиевато, — и потому хочу его завербовать. А ты в этом деле вроде как моё секретное оружие.
Насчёт
— У тебя уже разработан план?
— В общих чертах. Осталось продумать некоторые детали. Ты не волнуйся, как только всё будет готово, я тебя посвящу.
— Так начинай посвящать сейчас. Вместе и додумаем. Как говориться: одна голова хорошо, а две… — тут я осеклась под его насмешливым взглядом.
— Не обольщайся. Стать первым думающим оружием тебе не суждено, — скороговоркой выпалил Михаил и тут же устремился к двери. Если бы взгляд мог прожигать, то дыра в спине ему была обеспечена.
Дулась на меня Ольга недолго. Скоро ей стало скучно, и она первой пошла на примирение. Со своим вынужденным заточением она смирилась довольно легко. Будучи человеком военным, она просто приравняла мою просьбу к приказу, а приказ, как известно, пояснений не требует. Из квартиры она не рвалась, к окнам, кроме как в темноте, не подходила, на тему вербовки Львова разговоров не заводила. Зато на другие темы мы говорили подолгу. В основном о Глебе и Николае и о нашей общей роли в грядущих событиях. О местонахождении ребят наши мнения разнились, но в одном мы сошлись: где бы они ни были, путь их лежит в Петроград, где мы вскоре с ними и встретимся. Что касается нашего предназначения, то тут версий было много – и все мои. Ольга сразу заявила, что её роль вспомогательная. Будет дело – будет думать. Тут она показала мне язык. А вот ломать столь чудесным образом помолодевшую головку над столь чудовищными проблемами она категорически отказывается. Меня же она слушала с видимым удовольствием, не отвергая ни одну из предложенных версий. У меня даже закралось подозрение, что я заменю ей телевизор. Чтобы усилить эффект я даже притащил из чулана пустую раму, видимо от картины, и попробовал вещать через неё, но рейтинга мне это не прибавило и рама отправилась пылиться дальше.
Шло время. Львов несколько раз звонил, интересовался моими успехами в разгадке тайны зеркала, но делал это как-то вяло, видимо, его волновали другие проблемы.
Настало 16 декабря и пришло время посвятить Ольгу в мой план. По моему значительному виду она догадалась, что я намерен говорить с ней о важном, и, сделав серьёзное лицо, приготовилась слушать.
— Значитца так, Львова надо ломать сегодня… — я сделал паузу и посмотрел на Ольгу, но она только кивнула головой.
— Ты даже не спрашиваешь почему? — удивился я.
— Сам скажешь, — лаконично пояснила Ольга.
В этом она была абсолютно права. Мне оставалось только утереться и продолжать:
— Дело в том, что сегодня во дворце Юсупова будет убит Распутин!
Ольга вновь лишь кивнула головой. Это стало меня слегка раздражать. Однако сам виноват, надо было в прошлый раз удержаться от прикола насчёт думающего оружия.
— Если нам удастся заманить полковника сюда, — а нам это удастся! — то ты возьмёшь его под контроль,
— А если он кинется спасать Старца? — тут же спросила Ольга.
— Да как же он кинется, если ты ему этого не позволишь? — с улыбкой поинтересовался я.
— Да? Тогда точно не кинется. И ты думаешь, этих доказательств ему окажется достаточно?
Я пожал плечами.
— Может – да, может – нет, да это, по сути, и не так важно. Главное, чтобы он засомневался и не принялся тут же нас арестовывать.
— Интересно, как это он примется нас арестовывать, если я ему этого не позволю? — спросила на голубом глазу Ольга.
Я с подозрением посмотрел на неё.
— Ну не вечно же ты его будешь контролировать…
— Так ведь это как вы, тащь подполковник, решите…
Вот язва!
— Я говорю: не вечно!
— Всё поняла, значит будет сомневаться!
Ольга посмотрела на меня, поняла, что переборщила и примиряющим тоном спросила:
— А как ты его сюда заманить собираешься?
— Не фокус как. Позвоню, скажу, что есть срочная информация по зеркалу, примчится, как миленький. Но лучше бы он приехал сам, без вызова.
— Оно конечно. Сам – оно завсегда лучше! — кивнула головой Ольга.
— Ну хватит уже?!
— Хватит, так хватит, — согласилась Ольга. — Пойдём обедать?
Когда часы в прихожей пробили семь раз, я решительно поднялся с кресла.
— Всё! Иду звонить.
Ещё не дойдя до аппарата, я услышал, как с той стороны двери вставляют в замочную скважину ключ. В три прыжка взлетев по лестнице, я ворвался в комнату.
— У нас гости! — шепнул я встрепенувшейся Ольге.
Она молча кивнула головой и приняла расслабленную позу, где до этого и сидела: на боковом диванчике. Я опустился в кресло лицом к двери. Судя по шуму, вошедший был один. Он сразу же направился к лестнице, лихо пересчитал каблуками ступени, и вот он уже в комнате, полковник Львов собственной персоной с решительным выражением на лице и пистолетом в руке. Не надо быть большого ума, чтобы сообразить: господин полковник наконец-то узнал, что я не тот, за кого себя выдаю. Ну что ж, так даже лучше! Вот только пришёл ли он один, не стоят ли за входной дверью ребята в голубых мундирах? Ну если даже и стоят, то один-два, не больше. А это значит, что если мой план даст осечку, то мы уйдём, оставив после себя два-три трупа, только и всего! Эта мысль заставила меня улыбнуться, что не осталось незамеченным со стороны полковника.
— Да я смотрю, вам весело, господин, не знаю, как вас там по-настоящему величать! — сверкнул глазами Львов. Тут он заметил скромно сидящую на диване Ольгу.
— Вы ещё и не один? Сударыня, кем бы вы ни были, но я попрошу вас спуститься вниз и подождать меня там, пока я побеседую с этим господином. Из квартиры выходить не советую, за дверью мои люди!
Значит, всё-таки не один. Дежурный офицер и шофёр? Полковник сегодня не в крагах, думаю, что моя догадка верна.
Ольга поднялась и скромно пошла к двери. Вот она зашла за спину полковника, вот подхватывает обмякшее тело – нам лишний шум ни к чему – и бережно опускает его на ковёр. Верно мыслит – вдруг напарниками будут?