Оруженосец
Шрифт:
Эмма нутром почувствовала, о чем размышляет Октавий, и вспыхнула. Ей показалось, что конь видит сквозь одежду то, что она тщательно скрывала. (Справедливости ради стоит заметить, что скрывать было особо нечего, принцесса даже грудь не перетягивала.)
— Как ты понимаешь, Седрик, ухаживать за Октавием придется тебе, — сказал Куки, уперев руки в бока.
— Не впервой, — пробормотала принцесса.
— Надеюсь. По тебе не очень заметно, чтобы ты привык к тяжкому труду, братец. Ох, чует мой нос, что дядюшка сглупил.
Эмма неплохо изобразила
— Посмотри на свои руки, — презрительно сложил губы зигзагом гномик. — Будь они измазаны чернилами, я бы сказал, что ты писарь, сбежавший из какой-нибудь конторы. Но ведь ты не писарь, а…
— Эй, еще слово — и получишь! — решив быть мужчиной, пригрозила Эмма.
— Ты слишком образован для бродяги.
— А что, оруженосец у принца должен быть тупой бестолковой дубиной? Может, потому они и сбегали, что твой дядюшка придерживался неверной кадровой политики?
— Хе… — Гном переглянулся с Октавием. Конь ощерил зубы. — Я же говорил. Типичный образованец, из новеньких. Всюду лезут, теперь вот и сюда.
Октавий тихо заржал, подарив Эмме еще один, полный подозрений взгляд. Принцесса заметила, как двигаются его ноздри, и от этого ей стало совсем нехорошо. Можно сколько угодно переодеваться, плевать через зубы и ржать басом, но животное все равно учует твой запах. Твой настоящий запах, и поймет, кто ты на самом деле.
Принцесса ощутила слабость в коленях. Буцефал напомнил о себе фырканьем. Его обескураженная голова торчала из соседнего с Октавием стойла. Конек до сих пор не очень понимал, что происходит.
— В моих краях за такое получают по шее, — сказала принцесса.
— В Гальвании-то? Да там одни слабаки. Я-то уж знаю. Дыра дырой. Ничего особенного, — раззадорился Куки.
Принцесса почувствовала, как место страха занимает гнев. Да кто он такой, чтобы так отзываться о Гальвании и ее жителях? И хотя Эмма в глаза не видела этого королевства, но считала себя обязанной заступиться за его честь.
— Может, я и образованец, но кое-что могу. И рыцарей повидал побольше, чем ты, дружок. — Эмма плюнула себе под ноги.
— Эй, тут чистота, не плеваться! — подскочил к ней один из конюхов.
— Спокойно, у нас свой разговор.
— Ты давай не умничай. Не посмотрю, что твой хозяин герой из героев… — зарычал детина. — Ага, кое-кто здесь напрашивается на хорошую взбучку! — Он стал закатывать рукава рубахи. — Молокосос…
Принцесса повернула к нему голову, очень медленно. В тот момент ее просто разрывало желание что-нибудь разнести в пух и прах. Она поступила проще. Протянула руку, сняла со стены старую подкову и легко переломила ее пальцами. Обе половинки упали на чистый пол и издали в гробовой тишине ошеломленное двойное «бряк».
У Куки отвисла челюсть. Октавий сказал: «Ик!» Конюх попятился. Буцефал просто повел ухом — ему такое было не в новинку.
— У нас в Гальвании слабаков нет, — сказала Эмма. — А насчет взбучки… — Она смерила конюха с ног до головы. — Подумай хорошенько, нужны ли тебе сломанные ребра. А?
Он пялился на переломленную
— Ты тоже будешь пытаться меня побить? — спросила принцесса, подумав, что жизнь мужчин еще более странная, чем она полагала. Каждый раз доказывать, что ты крутой? При каждом удобном случае устраивать драки? Нет… то есть пока ей придется с этим мириться…
Ох, и почему она не может быть рыцарем-девушкой?..
Мысль внезапно настолько поразила Эмму, что она, казалось, окаменела.
— Ты того… извиняй, брат, не хотели мы… — пропищал, поправив шапку, Куки.
— Что? — новоиспеченный оруженосец моргнул, словно после глубокого сна.
— Мы не хотели… прости…
— Слушай, неужели для того, чтобы кто-то уважал тебя или просто относился к тебе хоть на вот столечко дружелюбно, надо… начистить ему рыло?
Принцесса не удержалась. Схватив гнома за грудки, притянула его к себе. Куки повис над полом ни жив ни мертв.
— Не… не… не знаю…
Эмма фыркнула ему в нос:
— Поразмышляй об этом на досуге… брат.
Она поставила гномика на место словно фарфоровую статуэтку на полку и как ни в чем не бывало оправила на себе одежду.
— Ну? Что дальше?
Куки долго не мог прийти в себя. Нервы у него оказались не столь крепкими. Октавий вон уже оправился и смотрел на Эмму с изрядной долей уважения. Она подмигнула ему. Кажется, между ними наладился контакт.
— Ну, остались мелкие делишки, — сказал, собравшись с духом, Куки. — Совсем мелкие…
Принцесса кивнула. У нее было множество вопросов насчет Кая. Его повседневные привычки, вкусы в еде, требования к комфорту. Многие рыцари в походе любят роскошь, поэтому возят с собой не только оруженосца, но и целый штат слуг и ночуют не под открытым небом или в хилой палатке, а в самом настоящем шатре. Насколько Эмма помнила, Кай Рыцарь Льва был не из таких, но кто знает? Журналы о героях могут и наврать. Если имеешь дело с принцем, в восьми случаях из десяти рискуешь нарваться на капризную заносчивую особу, которая ни во что не ставит окружающих.
Гном еще какое-то время знакомил ее с той частью имущества, которая поступала в прямое распоряжение оруженосца, и не переставал твердить об осторожности и аккуратности. Скорее, подумала Эмма, это он адресовал себе. Теперь гномик держался от нее на почтительной дистанции и вел себя так, словно в него целились из арбалета. Ни лишнего слова, ни лишнего жеста. И еще эти взгляды из-под шапки, от которых начинало казаться, что по всему телу ползают насекомые.
Принцесса досадовала. Она была почти уверена, что Куки обо всем доложит своему дядюшке при первой возможности, и поэтому, когда на кухне, едва Эмма проглотила свой обед (недурной, надо сказать), появился Карамболь, она не удивилась.