Оруженосец
Шрифт:
Вот уже полчаса его высочество пыталось родить нечто под названием сонет, извело кучу бумаги, которая устилала пол спальни, и перемазалось в чернилах. Раньше вполне обходившийся без поэзии и считавший это занятием легким, Кай неожиданно обнаружил, что слова решительно отказываются вставать на нужные места. Когда-то его учили стихосложению (приглашенные ко двору Керузии учителя), но с той поры принц ничего не сочинял. Если надо было поразить некую девицу гармонией слов, то он просто списывал опусы из какой-нибудь книжки. Сейчас книжек под рукой не было, но Кай и не взял бы в руки ни одну из них. Он хотел сам, непременно
Стихи просто-напросто не желали сочиняться. Кай все больше приходил в отчаяние и носился по комнате с всевозрастающей скоростью. Глаза его сверкали, волосы торчали дыбом. Казалось, еще минута, и он с воплем выпрыгнет в окно.
Смяв и отбросив очередной листок бумаги, Кай сел на кровать и обхватил голову руками. Так он просидел некоторое время, потом подскочил, бросился к двери и позвал гнома. Тот явился через секунду. Принц потребовал привести сюда оруженосца, причем немедленно. Гномик умчался со скоростью ипподромного скакуна, а Кай принялся ждать. Сейчас ему до зарезу нужно было мнение со стороны. Может, оруженосец что подскажет? Некоторые из них весьма даже неглупы в вопросах, в которых, казалось бы, не должны разбираться. К примеру, был у Кая однажды такой, философ-самоучка, не раз поражавший принца глубиной выводов относительно ключевых проблем мироздания. Увы, один зловредный дракон проглотил бедолагу, теперь он только и может, что постигать глубины драконьей утробы.
Новый оруженосец не заставил себя долго ждать. Кай бросил на него лишь один взгляд и разочарованно вздохнул. Маленький, тощий, рыжий, одет почему-то как странствующий студент, но лицо довольно наглое. Рыцарь Льва несколько секунд присматривался к новичку, стараясь определить, что это за фрукт.
— Я в вашем распоряжении, принц, — первым заговорил парнишка.
До Кая дошли слухи, что ему восемнадцать, что он из Гальвании, что зовут его Седрик.
Такое имя могло бы подойти собаке, большой и лохматой.
— Можно вас называть просто «принц»? Или «хозяин»? Или «ваше высочество»? Или «сир»? — Рыжий ухмылялся, как жаба. Кай было подумал, что тип донельзя отвратный, но отбросил эту мысль. Седрик принадлежал к породе людей, которых надо разглядеть, ибо с первого взгляда они, как правило, ничего собой не представляют.
— Принц. Просто принц. Я ненавижу церемонии.
— Да? А я думал, все принцы их любят.
— Я рос во дворце, меня окружала армия любителей церемоний, этикетов, правил, традиций и прочей лабуды… Тут я сам себе хозяин. — Кай взглянул ему в глаза. Они были голубые и какие-то странные. — Ладно. Значит, принц… — Герой посмотрел на помятый листок в своей руке, на котором корявился пьяными буквами «сонет» под редакцией номер триста пятьдесят.
Оруженосец ухмылялся.
— Почему ты ухмыляешься? — спросил Кай.
— Привычка… принц.
— Закрой дверь!
Эмма закрыла и снова натянула на лицо то же выражение.
— Прекрати, умоляю! Будь проще. Мы тут все свои люди, — махнул рукой Кай.
Оруженосец кивнул, с трудом убирая гримасу.
Эмма
— У меня проблема, надо, чтобы кто-то… ты что-нибудь понимаешь в поэзии?
— Немного, принц, — ответила Эмма.
— Сочинял? Я вижу, ты похож на студиозуса. Значит, образованный.
— Образованный… Но одежда не моя, ее мне одолжил знакомый, когда меня ограбили по пути сюда.
— Но ведь ты учился. Где?
— Дома. Мои родители из городских купцов. Нанимали учителей.
— Хм… А почему ты пошел странствовать, а не по родительской стезе? — спросил Кай.
— Меня с детства окружала армия любителей денег, счетов, векселей, балансов и налоговых отчетностей, — ответила принцесса. — Я и сбежал в конце концов. И сейчас сам себе хозяин.
— Тогда помоги мне с сонетом! Понимаешь, я всегда думал, что это легко, так что даже сам ничего не писал, а сейчас ничего не выходит, — признался Рыцарь Льва. — Когда я думаю, в голове все строчки тщательно подогнаны и со смыслом, все очень красиво, но как только начинаю записывать, наступает форменный ералаш! В чем дело, не понимаю.
— Отсутствие практики, принц.
— Да, ты прав. А ты писал кому-нибудь сонеты?
— Нет, принц.
— А можешь? — вкрадчиво спросил Кай.
— Можно попробовать… — Эмма улыбалась, а сама мысленно ругала себя на все корки. Кто ее тянет за язык? По части стихов она сама ни бум-бум.
— Сегодня мы едем вызволять из беды младшую сестру Лорены. Я влюбился в нее.
— В младшую сестру?
— Нет, почему? В Лорену.
— А-а…
— И хочу сочинить сонет и прочитать ей его, чтобы она… поняла, какие глубокие чувства я к ней испытываю.
— Она красива, эта принцесса? — спросила Эмма, почувствовав жар в груди.
— Прекрасна! — Взгляд Кая подернулся дымкой. — Никого прекраснее не встречал, Седрик! Да ради нее я готов пойти на край света, туда, где заканчиваются Триста королевств и начинается… в общем, что-то там начинается. — Рыцарь Льва вскочил и снова принялся бегать по спальне. — Конечно, рейтинговым героям правила не позволяют влюбляться в объект спасения, но что поделать? Я влюблен.
— Поздравляю, — с неожиданной для себя ядовитостью сказала Эмма. — Думаю, она будет счастлива это узнать.
Кай остановился:
— Ты говоришь так, словно не одобряешь.
— Если говорить начистоту, — понесло оруженосца, — то нет.
— Почему?
— Посудите сами, бедняжка в беде, только и думает, как там ее несчастная сестра и сколько ей осталось жить. Даже мысленно подгоняет вас. Льет слезы, сидя в гостинице. А вы? Вы, принц, собираетесь огорошить ее признанием в любви, да еще в поэтической форме. Этого она ждет от вас, героя из героев?
Герой сел на кровать.
— Нет, ей нужно вовсе не это! — сурово выдала принцесса. — Ей нужны внимание, забота, но еще больше и как можно быстрее — ваша храбрость. Она хочет видеть, как вы снесете голову злому чернокнижнику, и слышать, как эта голова стукается о ступеньки, скатываясь по винтовой лестнице в черной башне! Это, а не сонеты про луну и звезды. Принц! Неужели вы, совершив столько подвигов, так ничему и не научились?
Его высочество был ошеломлен:
— Ну и ну, Седрик. Кто бы мог подумать.