Оружие Танита
Шрифт:
– Фес! – сказал Варл.
Он сильно ушиб плечи и заднюю часть ног при падении. Варл встал, навел свою У-90 на дверь и открыл огонь, упёршись для борьбы с отдачей.
Его оружие было снаряжено магазином стандартных боеприпасов 45-го калибра. Попадая в металлическую дверь, они сильно измяли её поверхность, но лишь несколько – пробили. Ответный град огня обрушился на дверь с той стороны.
Варл отсоединил барабан с жёлтой меткой от оружия, заменил его красным, передёрнул затвор и обрушил на дверь бронебойно-разрывные пули. Они проходили через дверь, как сквозь мокрую
Варл повернулся, протянул оружие Вадиму, и пролез через вентиляционное оконце.
Заверещала сирена. Ей скоро ответила вторая. «Ларисель-1» бросился через маневровое пространство по направлению к водостоку, образовывавшему сточный желоб для небольшого литейного цеха.
– Не сюда! – приказал Бонин, уже приметив две сторожевые вышки на противоположной стороне цеха. – Сюда!
Другой водосток, но заваленный литой черепицей для ремонта крыш.
– Молодец, Бони. Тут пути нет, - сказал Бэнда.
– Есть, вот он, - объявил Вадим, и не останавливаясь встал на ближайшую стопку плиток. Его уверенные альпинистские навыки превосходили таковые у остальных, но они последовали, взобравшись на верх стены, и отсюда – на наклонную крышу переходной галереи.
Призраки спрятались под брезентом, укрывавшим штабеля бочек на ближайшей рабочей площадке.
– Я думаю, нам лучше на какое-то время залечь, - сказал Бонин.
– Ага, - выпалил Варл, - и потом, я думаю, нам следует вернутся к этому причалу.
Отряд Мэрина, «Ларисель-2», был первым узревшим лицо Саггитара Слэйта. На каждой улице и торговой площади имелись экраны системы оповещения и пикт-панели, настроенные на завораживающе мрачные прямые трансляции проповедников Кровавого Пакта, тараторивших богохульства и превозносивших достоинства своей демонической веры.
Отснятые на переносную камеру с плохо отрегулированной оптикой, постоянно терявшую фокус в попытке удержать в центре скачущих, дёргающихся иерархов, передачи велись непрерывно и безжалостно.
Иерархи Хаоса представляли собой ярко раскрашенных дьяволов с многочисленным пирсингом, проповедовавших на странной смеси из их собственного, искажённого варпом языка, и исковерканного низкого Готика. Одни проповедники часами читали свои проповеди за один заход, извиваясь и дергаясь, словно в высшей точке наркотического прихода. Другие истерично кричали несколько минут, прежде чем исчезнуть. Пикт-изображение затем мерцало, переключаясь на следующего проповедника.
Бойцы «Лариселя-2» пытались избежать трансляций, но они были практически неотвратимы. Они звенели и раздавались эхом на каждой улице и в туннелях доступа.
Ларкин больше всех в отряде был взволнован передачами. На пути через разбомбленные секции верхних жилых кварталов Призраки сбросили прыжковое снаряжение, и, освободившись от шлема с визором, Ларкин, наконец, смог принять свои мощные противосудорожные таблетки. Ему ненадолго стало лучше, но сама мигрень лишь немного отступила. Она громыхала на окраинах его мозга словно шторм, отказывавшийся утихнуть.
Как только они попали на уровни основного
Передачи на низком Готике отдавали скверной. Используемые хаоситами речи, концепции, идеи слишком тяжелы для восприятия и зачастую шокирующи. Но нечленораздельные варп-слова – еще хуже, насколько мог понять Ларкин. Его мозг завязался в тугой узел, когда он попытался представить значение услышанного.
Худшим, тем, что действительно повергло Ларкина в уныние, был вид жителей Уранберга, оборванных и рыдающих, смотревших передачи. Не похоже, что они находились под принуждением. Люди просто стояли на углах улиц, в скверах и на просторных торговых площадках, пялясь в экраны, пока их разум понемногу разлагался под тлетворной бомбардировкой варп-ложью.
Маквеннер уверенно вёл Призраков. У него был отличный инстинкт, позволявший им избегать пеших патрулей, он увлекал их в укрытие каждый раз, когда наверху проходил спидер. Они оставались вне поля зрения толп, и лишь однажды им пришлось заставить замолчать человека, увидевшего их. Мужчина средних лет всего лишь вышёл во двор, через который они перебегали. Он уставился на них, не говоря ни слова, а затем просто повернулся и медленно пошёл в свой жилой корпус.
Мэрин оторвался от группы и проследовал за мужчиной в здание. Несколькими минутами позднее, он вновь появился, и они продолжили путь.
Никто не спрашивал Мэрина, что он сделал. Все знали. Все знали, что первоочередной задачей является сохранение секретности операции так долго, как только возможно. Это было необходимое зло. Такое же, как и расстрел спасательных команд. Необходимое зло.
Ларкину это сильно не нравилось. «Необходимое зло» казалось ему одной из тех заумных фраз, которыми пользовались люди, чтобы извинять ошибки. Во всей фесовой галактике и так хватало ненужного зла, и не было необходимости специально умножать его.
В конечном счёте, тем, что ему действительно не нравилось, был тот факт, что Мэрин не выказывал эмоций. Он оставался спокойным, невозмутимым. Быть может, этой особенностью мог бы восхититься Роун или даже сам Гаунт, как чрезвычайно профессиональной преданностью долгу. Но Ларкин думал, что относился бы к этому проще, если бы Мэрин хоть раз продемонстрировал каплю сожаления или огорчения.
Перед самым рассветом 224-го числа Призраки остановились передохнуть, укрывшись на первом этаже заброшенной ткацкой. Как только начался дневной цикл, передвижения пришлось ограничить, и им нужно было закинуться пайком и урвать немного сна. Помещение ткацкой, разграбленное и затем заколоченное, возвышалось над небольшой городской площадью, заполненной сожжённой техникой и разбросанным хламом. Экран публичного оповещения на противоположной стороне площади изрыгал последние тирады проповедников Слэйта. Горожане, столпившиеся вокруг костров, разведенных в бочках из-под масла, глядели передачу.