Оружие Танита

Абнетт Дэн

Гаунт вернулся к Кёрт и протянул ей лхо-палочку.

– Эти штучки убьют тебя, - сказал он.

– Уж лучше они, чем варп, - ответила она, глубоко затягиваясь.

– Он действительно сказал «кардинал»?

– Это то, что я слышала.

– Фэнтинского специалиста, приписанного к отряду Адаре, звали Кардинал, - сказал ей Гаунт.

– Без понятия, – сказала она просто.

Дорден подошёл по коридору и присоединился к ним. Без комментариев он выхватил лхо-палочку из рук Кёрт, сделал глубокую затяжку, пожалев о ней в приступе кашля, и протянул палочку ей обратно.

–

Корбек будет жить, - сказал он.

Гаунт улыбнулся.

– А Сорик?

– Он тоже. Боюсь представить, что же сумеет убить Агуна Сорика.

– Вы не выглядите радостным, - заметил Гаунт.

Дорден пожал плечами.

– По совету Аны я провёл токсикологический тест. Корбек был в критическом состоянии из-за нозокомиальной инфекции.

– Чего?

– Уже будучи раненым, он подхватил вторичное заражение в лазарете.

– Заражение крови, - сказала Кёрт.

– Да, Ана. Заражение крови. Если бы я не вколол ему двадцать кубиков морфомицина и антикоагулянта он бы, наверно, умер к ночи.

– Проклятье, - сказал Гаунт.

– Демоны в его кровотоке, вгрызаются, словно крысы, - сказала Кёрт, подражая грызущему звуку Сорика.

– Не надо, - сказал Дорден.

– Но вы собираетесь признать, что… - начала Кёрт.

– Нет, не собираюсь, - сказал Дорден.

Призраки в расположении укладывали снаряжение и разбирали оружие, когда Харк привёл исполнявший наказание конвой обратно. Рядовой Куу был закован в наручники и спотыкался, подгоняемый конвоирами. Он выглядел бледным и изможденным после многих ночей в камере, что сделало зазубренный шрам на его щеке еще заметней.

– Стой! – скомандовал Харк, и конвой топнул, остановившись.

– Ключи! – потребовал Харк.

Ближайший солдат проятнул ему брелок с гено-ключами и комиссар разомкнул наручники Куу.

Куу стоял, щурясь, потирая запястья.

– Ты понимаешь природу своего проступка и полностью отрекаешься от него пред очами Бога-Императора?

– Да, сэр.

– Принимаешь свою расплату и понимаешь её, как меру всепрощения Бога-Императора?

– Да, сэр.

– Обещаешь, что наши с тобой чёртовы пути больше не пересекутся с этого момента? – прорычал Харк, приблизив своё лицо к Куу.

– Можете рассчитывать на это.

– Сэр?

– Сэр. Можете рассчитывать на это, сэр.

Харк отвернулся.

– Заключённый свободен, - сказал он.

Конвой развернулся на каблуках и промаршировал прочь, Харк за ними.

Куу прошёл к своей койке. Он сел и посмотрел вдоль ряда на Брагга.

– Что? – спросил Брагг, глядя поверх наполовину смазанного ударно-спускового механизма, который разбирал.

– Ты, - сказал Куу.

– Я что? – опять спросил Брагг, вставая.

– Оставь его, Брагг, - сказал Феникс.

– Он того не стоит, - сказал Лубба.

– Нет, Куу хочет что-то сказать, - заявил Брагг. – Куу, я рад, что Гаунт вытащил тебя. Я рад, что это был не ты. Не по себе было от одной мысли от того, что кто-то в нашем полку мог сотворить такое.

– Ты думал, что это был я, Брагг. Ты сказал им, где искать.

– Ага, - согласился Брагг, отворачиваясь. –

Те монеты… это была твоя ошибка.

– А это – твоя, - сказал Куу, задирая китель, так что они смогли увидеть его узкую спину и кровавые рубцы, оставшиеся на его торсе от тридцати ударов плетью.

Глава четвёртая

Это был долгий путь.

После полудня погода испортилась: резкий западный ветер нагнал низкие, тёмные слоисто-дождевые облака, разразившиеся ливнем. В знак солидарности, Скальд далеко внизу закипел, вспениваясь огненными штормами и электрохимическими вспышками.

Стена кислотного дождя была достаточно плотной, чтобы скрыть Уранберг и оставить от него лишь серое сияние на зловещем небе. Но он едва ли смог уменьшить масштаб разверзшейся под ним пучины.

Маколл пробирался по верху трубопровода. На балках поддерживающих опор разведчику едва хватало места, чтобы поставить одну ногу точно перед другой и удерживаться рукой за бок самой трубы. Дождь сделал всё скользким: металл под ногами, трубу, за которую он держался. На пути не было за что ухватиться, кроме редких заклёпок. Здесь решали все стабильное равновесие и абсолютная концентрация.

Первые метров пятьсот он шёл по верху большой трубы, но погода испортилась, и нарастающий ветер отговорил его от этой затеи. Прохождение по краю опоры шло куда медленнее.

Маколл не хотел смотреть вниз, но это было необходимо. Балки покрывал слой ржавчины и липкого мха, и танитцу приходилось аккуратно делать каждый шаг. Под ним разверзлась бездна с ядовитыми глубинами Фэнтина. Стоит лишь немного оступиться: на куске ржавчины или мха, на скользком от дождя брусе – и он упадет без надежды остаться в живых. Маколл был вполне уверен, что если упадёт, то столкнётся с одной из поперечных балок по пути, так что хотя бы немного узнает об этом.

Он уже дважды едва не сорвался вниз. Внезапный порыв восходящего ветра чуть не сдул его. И он случайно наступил на одну из мерзких слизнякообразных штук, что обитали в этом мрачном месте. Термоворы. Бонин и Майло рассказывали ему о них. Штука хлюпнула, и его ботинок соскользнул вбок в слизи. Почти. Почти, почтиии.

Маколл полагал, что он примерно на половине пути. Дождь усиливался, шёл наискось сплошной стеной, и раскаты грома сотрясали воздух. Приближались сумерки, и, кроме нескольких разрозненных огней, город теперь был абсолютно невидим.

Дождь привлекал слизней. Маколл считал, что они извлекали питательные вещества из осадков или химикатов, или, может, питались микроводорослями, облюбовавшими металл из-за частых дождей. Фес, он не биолог! Всё, что танитец знал наверняка – это то, что теперь металл был усеян мерзкими штуками раз в десять плотнее, чем в начале его перехода, перед дождём. Он старался не касаться их, и уж точно не раздавить. Последнее было сложнее. Он регулярно делал большие шаги, чтобы переступить их извивавшиеся скопления. Дважды он воспользовался прикладом своего лазгана, чтобы убрать с пути особо крупные скопления.