Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны
Шрифт:
Утром с площади Селля Кальмана отправились последние трамваи, но в тот же день большая часть из них была разбита артиллерийскими снарядами. Городской транспорт полностью остановился. Но некоторые люди все еще не желали смотреть фактам в лицо. 14-летний посыльный батальона «Ваннай» Эрвин Галантай попытался арестовать за распространение панических слухов кондуктора, который рассказывал, что русские находились уже в районе Будадьёндье.
После Рождества организованное снабжение города продовольствием полностью нарушилось. Поскольку население не было подготовлено к длительной осаде, уже через несколько дней большинство жителей города голодало. Многим удалось выжить лишь за счет того, что венгерские и немецкие кавалерийские и артиллерийские части завезли в город
«Наша жизнь была полна противоречий. Нам не хватало даже воды, чтобы приготовить себе суп, но в огромных количествах присутствовало самое лучшее спиртное. Мы получали в день всего по одному тоненькому куску армейского хлеба и в то же время были полностью обеспечены салом, вареньем и т. п… Самые дорогие венгерские сигары, названий которых мы прежде и не знали, лежали в наших подвалах ящиками. Я стал заядлым курильщиком, иначе мне вряд ли удалось бы пережить то ужасное нервное напряжение».
Некоторые формалисты отказывались выдавать продовольствие со своих складов без письменного распоряжения даже перед лицом приближавшейся советской угрозы. Кадет Норман Майор вспоминал, что ему отказались выдать по аттестату продовольствие в магазине на улице Лехель даже тогда, когда в соседних кварталах уже звучали пулеметные очереди:
«Не приставайте к нам с вашими пораженческими разговорами. Да кто вы такой? Осада может продлиться еще три месяца, и что я тогда должен буду выдавать?» — кричал Майору начальник склада. Впрочем, юноше все же удалось «реквизировать» несколько ящиков с продуктами за спиной упрямого кладовщика.
Под страхом смерти гражданским лицам запретили прикасаться к содержимому контейнеров, которые сбрасывались с самолетов и планеров осажденному гарнизону. В некоторых немецких частях строго соблюдали этот приказ. Нехватку воды зачастую восполняли талым снегом, но и это было смертельно опасно, так как солдаты обеих сторон без предупреждения открывали огонь по жителям, осмелившимся высунуть нос из дверей своих домов. Многие гражданские люди были убиты ручными осколочными и фосфорными гранатами, которые швыряли в окна и подвалы.
26 декабря генерал Хинди по радио обратился к населению города. Он заявил, что положение серьезное, но город вскоре будет деблокирован. 30 декабря он направил министру обороны и начальнику Генерального штаба следующее послание:
«Положение со снабжением продовольствием войск и гражданского населения в первые недели января станет просто катастрофическим. Сегодня меня проинформировали, что поставки продовольствия в гетто, где проживают 40–60 тысяч евреев, прекратились полностью. Это вызвало тревогу еврейского населения. Если голод заставит евреев покинуть территорию гетто, последствия могут быть крайне неприятными. Пока я распорядился передать в гетто какое-то количество кукурузной муки… По полученной мной информации, население столицы считает положение безнадежным… По городу циркулируют самые дикие слухи. В частности, говорят, что я со своим штабом, а также немецкое командование еще несколько дней назад на самолете покинули Будапешт… Однако люди в своей массе, не ожидая, что Советы придут к ним как освободители, требуют, чтобы им по крайней мере предоставили возможность воспрепятствовать советской оккупации. Патриотизм горожан находится на таком высоком уровне, что никто сейчас не заботится о собственной судьбе. Каждый озабочен тем, что город будет разрушен…
Ни офицеры, ни рядовой состав больше не верят в возможность прорыва блокады извне… Большинство
Естественно, я не могу выразить свое мнение по поводу таких предложений, в частности, поскольку не я отвечаю за оборону Будапешта. Я счел нужным лишь высказать предложения командиру немецкого IX горнострелкового корпуса СС, который в ответ сегодня проинформировал меня, что планы на прорыв не будут рассматриваться».
Немцы редко информировали венгерское командование о своих намерениях. 31 декабря Хинди даже не знал, является ли целью обещанного немецкой стороной контрудара освобождение столицы или спасение гарнизона. В попытке прояснить этот вопрос он отправил министру обороны телеграмму следующего содержания:
«Силы населения Будапешта быстро тают. Для того чтобы психологически поддержать их волю к сопротивлению, я считаю необходимым подготовить заявление. Для этого мне следует ознакомиться с данными о том, как фактически обстоят дела».
В январе, когда предпринимались попытки прорвать блокаду, венгерским командованием была создана «группа Хенкея», как подразделение для действий в чрезвычайной обстановке, задачей которого было «наладить снабжение продовольствием в случае, если Будапешт будет освобожден». Продовольствие предполагалось по железной дороге доставлять до Бичке и Дорога, а оттуда — по шоссе до столицы. Через шесть часов после того, как город будет деблокирован, предполагалось доставить туда три партии продовольствия, всего около 1 тысячи тонн. Это позволило бы сразу решить проблемы со снабжением населения, а на освободившемся грузовом автотранспорте планировалось провести эвакуацию жителей из города. Группа была расформирована 14 февраля, через один день после того, как пала Буда.
Генерала Хинди навещали представители различных посольств, организации Красного Креста, а также папского нунция Анджело Ротты. 13 ноября и 23 декабря Ротта направил министру иностранных дел в правительстве Салаши два послания, где в жесткой форме осуждал депортацию евреев. 27 декабря вместе со шведским послом он пытался уговорить генерала Хинди прекратить бои, однако тот отклонил предложение под предлогом того, что не обладал для этого достаточной властью.
В телеграмме организации Красного Креста от 6 января ее представители потребовали от немецкого и советского командования разрешить эвакуацию гражданского населения. Для этого предлагалось на некоторое время прекратить огонь. Гитлер в принципе согласился с этим и попросил представителей военного командования вермахта высказать свою точку зрения по этому поводу. Представители немецкого командования, опасаясь, что венгры сделают это в одностороннем порядке, потребовали от военного министра Венгрии Кароя Берегфи, чтобы венгерская сторона отказалась от любых переговоров без предварительной консультации с Берлином. В свою очередь советская сторона, очевидно, опасалась, что после эвакуации гражданского населения скудные запасы продовольствия в городе будет делить уже меньшее количество едоков. В любом случае предложение Красного Креста так и не было реализовано.
3 января Ротта и его секретарь архиепископ Дженнаро Веролино обратился к Пфефферу-Вильденбруху. Веролино вспоминает:
«Повсюду, где мы шли, лежали раненые, в каждой комнате и в каждом коридоре. На операционных столах делали операции. Везде мы слышали стоны и крики. Это был ад. Наконец где-то в глубине бункера мы нашли немецкого генерала, который заявил: «Если кто-то намерен сдаться русским, это его дело. Дунай уже замерз, и его можно перейти по льду».
Когда потрясенный Ротта спросил Пфеффера-Вильденбруха, почему тот не желает принять предложение о прекращении огня, генерал заявил, что у него нет на это полномочий, однако пообещал доложить обо всем вышестоящему командованию, хотя отлично знал, что это не даст никаких результатов.