Осада (Рулевой - 6)
Шрифт:
– Неужто там так тепло?
– Вот сними плащ, тогда узнаешь.
– Она хихикнула.
– Мне тут очень уютно.
– По тебе заметно.
– При ближайшем рассмотрении оказалось, что Труссо сидит, укутанная всего в один громадный плед. Брим скинул плащ, частично размотал ее и забрался в ее кокон.
– Ух, как здорово, - облизнулась она.
– Ага.
– Он обнял ее за плечи, укрываясь поплотнее.
– А так еще лучше.
– Что же дальше?
– спросил он. Она широко раскрыла глаза.
– Что может быть дальше перед посольством, посреди проспекта Молоко?
– Не знаю, - засмеялся Брим.
– Зависит от того, какое распутство у тебя на уме.
– Вилф Брим!
– простонала Надя.
– Ты просто невозможен!
– И она крикнула ямщику:
– Ну, господин Савловский, прокатите-ка нас по городу!
– Слушаюсь, - ответил медведь на ломаном авалонском и щелкнул кнутом. Тройка сорвалась с места и помчалась по широкому проспекту, позвякивая бубенцами.
Брим поймал себя на том, что ухмыляется, как идиот, глядя, как проносятся мимо огни почти пустого проспекта Молоко - "посольской деревни" Громковы. Деревья, фонари в туманной дымке, даже случайные прохожие - все казалось мягче и как-то приветливее сквозь пелену снега, летящего на лицо и глаза. Когда они свернули в улицу потемнее, Брим посмотрел на личико эльфа рядом и покачал головой. Не верилось, что всего четыре стандартных дня назад он не знал, доживет ли до следующего утра. А теперь он сидит... Надя, слегка приоткрыв рот, смотрела на него. Не закрывая глаз, он нежно привлек ее к себе, и их губы соприкоснулись. Это происходило с ними всего лишь во второй раз за их давнюю дружбу. Пульс Брима участился, когда она припала к нему и ее язык оказался у него во рту. Ее дыхание он помнил еще с их первого поцелуя - свежее и ароматное, как весенний ветер. Он закрыл глаза, и его фантазия заработала в тысяче направлений, одно другого соблазнительнее.
Они с жаром принялись наверстывать потерянное время со всеми его разочарованиями, К середине ночи они объехали не меньше трех питейных заведений, отпробовали несчетное количество марок знаменитого громковского вина и теперь неслись вдоль темного берега реки Громковы, далеко от городских огней. Созревшие для того, чтобы исполнить наконец давние обещания, они смеялись до упаду, пытаясь принять нужную позу в санях, предназначенных для медведей. Совсем раздевшись под своим пледом, они давно отказались от традиционных решений, и Брим сидел на подушках нос к носу с Надей, балансирующей у него на коленях. Вцепившись ему в плечо левой рукой, она хохотала, стараясь осуществить задуманное, а сани раскачивало и подкидывало на ухабах.
– Может, велеть ему остановиться?
– предложил Брим, при внезапном толчке попав куда-то мимо цели. Наде никак не удавалось пристроиться как надо.
– Извини, - сказала она, приостановив свои попытки, - но останавливаться никак нельзя. Медведи делают это на скаку, и мы, Вут свидетель, тоже сделаем. В Авалоне, как говорится, поступай...
– Но мы не в Авалоне. Мы в Громкове, и медведи делают это по-другому. Брим попытался получше укрыться пледом.
– Точно!
– с торжеством вскричала Надя.
– Это мы все делаем не так!
– Она обняла его за шею,
– Давай-ка поворачивайся, - скомандовала она, становясь на колени и держась за спинку саней.
– Да смотри не промахнись!
Брим, смеясь, принял нужное положение - тройка в это время огибала крутой поворот - и в тысячный раз поправил плед на них обоих. Подхватив одной рукой ее трясущиеся груди, он двинулся вперед... Наконец-то!
Надя ахнула и вскрикнула:
– Есть! О-оо!
И тут Брима ослепили фары глайдера, идущего позади. Замигали зеленые огни, и мегафон прогремел что-то по-содескийски самым официальным тоном. От испуга Брим увял и сразу освободился.
Надя с криком зажала глаза руками и соскользнула на дно саней, пытаясь нащупать свой флотский плащ. Брим сполз туда же, надел свой собственный очень холодный!
– плащ и ощупью нашел брюки в складках пледа.
– Тайная полиция!
– крикнул ямщик. Тройка остановилась, и чужие шаги уже хрустели по снегу.
– Требуют предъявить документы.
– Скажите им, чтобы подождали, не то они увидят кое-что поинтереснее документов, - сердито отозвалась Труссо.
Ямщик сказал что-то по-содескийски, получил ворчливый ответ, и шаги остановились.
– Какого тытьчерта им от нас надо?
– вслух поинтересовался Брим.
– Тайная полиция не делится своими планами, - осторожно ответил ямщик. "Медвежата на тонком льду не зовут к себе скальных волков", как говорится.
– Чертовы легавые, - пробурчал Брим, садясь на заднее сиденье и натягивая штаны. Он оглянулся через плечо - на ночном небе вырисовывались четыре мощные фигуры.
Труссо, сидя напротив него, натягивала красные трусики поверх сапог.
– Чертовы легавые, - повторила она, оправляя юбку и застегивая плащ.
Брим надел сапоги и спросил:
– Ты готова?
– Смотря к чему, - скорчила гримасу она.
– Например, к контакту с содескийской тайной полицией.
– Скажи им, пусть убираются, - фыркнула она, расчесывая пальцами короткие волосы.
– Я этим занимаюсь только с людьми.
– Может, они просто поговорить хотят.
– Брим закутал ее в плед.
– Преле-естно.
– Она ушла в складки, как черепаха.
– Тогда пусть идут.
– Скажите им, кучер, что мы готовы, - произнес Брим.
Ямщик крикнул что-то, и к саням подошла крупная медведица в строгой черной форме, высокой фуражке и белой портупее через грудь.
– Адмирал Брим?
– осведомилась она. В это время второй глайдер, жужжа, остановился рядом с первым.
– Это я, - буркнул Брим.
– Могу я взглянуть на ваши документы?
– спросила она на чистом, без всякого акцента авалонском.
Брим достал из плаща паспорт и подал ей. Она зажгла фонарик и передала документ второму медведю, подошедшему к ней. Тот, в такой же черной форме, изучил паспорт при свете и проверил на портативном сканере. Прибор зачирикал, и оба медведя вытянулись по стойке "смирно".
– Адмирал Брим, - сказала женщина, - нам приказано немедленно доставить вас в Зимний дворец. Брим отдал им честь, не поднимаясь, и спросил: