Осада
Шрифт:
— За Константинополь! — взревели воины, и снова раскатился глухой рокот копейных ударов.
Так мощны и резки они были, что Константин ощутил: камень дрожит под ногами. Он поднял руки, призывая слушать, и рокот утих.
Последние слова императора были печальны:
— Если у вас есть те, с кем вы хотели бы проститься, идите и проститесь. Когда настанет время, колокола призовут вас на стены. Я встречу вас там.
Слуг императора призвали в большой восьмиугольный
— Встаньте, друзья мои, — попросил император. — Я призвал вас сюда поблагодарить за долголетнюю верную службу. Многие из вас не переживут сегодняшнего штурма. Возможно, мы не увидимся больше. Поэтому я хочу попрощаться со всеми вами.
Он подошел к самому краю дальнего ряда, где нервно переминался с ноги на ногу, глядя в пол, молоденький парнишка, слуга на конюшне.
— Мальчик, как тебя зовут?
— Петр, — ответил тот, отважившись поднять глаза на императора.
— До свидания, Петр. Спасибо за верную службу — и прости мне обиды, какие я тебе причинил.
Константин подошел к следующему, дворцовому кузнецу — высокому, мускулистому крепышу.
— До свидания, Иоанн. Ты хорошо и верно служил мне, и я прошу прощения за все обиды, причиненные тебе.
— Ваше величество, мне нечего прощать. Я позабочусь, чтобы сегодня ваш меч был острым.
— Спасибо.
Император попрощался со всеми и попросил прощения у всех, кроме Далмата и Сфрандзи. Затем подошел к последнему, положил руку ему на плечо:
— Прощай, старый друг. Ты был моим самым доверенным советником. Прости меня за то, что я не всегда следовал твоим советам.
— Ваше величество, вы делали то, что считали нужным, — ответил Сфрандзи.
— Возможно, мы не увидимся больше. Если так, прошу тебя: расскажи миру о наших деяниях. Пусть люди знают, как мы сражались и как погибли.
— Ваше величество, я все исполню.
Константин кивнул, приблизился к Далмату и обменялся с ним рукопожатием. Но не успел император заговорить, как Далмат произнес:
— Ваше величество, не прощайтесь. В этом нет нужды, я не покину вас в бою. И не просите у меня прощения. Для меня величайшая честь служить вам, и будет честью еще большей умереть рядом с вами.
Константин положил ему руку на плечо и вымолвил только:
— Спасибо тебе.
Затем он отошел и обратился ко всем собравшимся:
— Спасибо вам всем! Вы хорошо мне служили, и знаю: послужите и в будущем. А пока — отдыхайте. В грядущей битве вам понадобится вся ваша сила.
В
— Ты уверен? — усомнился юноша.
— Я заплатил немалые деньги, — ответил Тристо. — Убийца-испанец устроился именно здесь, на втором этаже.
Уильям вытянул меч.
— Ну, добро. Давай-ка разберемся с этим раз и навсегда. Не хочу дрожать за свою спину, пока дерусь с турками.
Он распахнул дверь и ступил в большую комнату, заставленную столами и скамейками. Пустую — лишь одинокий старик восседал за столом и, запрокинув голову, хлестал вино из кувшина. Красная жидкость лилась на лицо, пятнала белую рубаху. Старик грохнул кувшином по столу и мутно взглянул на вошедших. Уильям приложил палец к губам, но тот не обратил на это внимания.
— Идите, пейте сколько влезет! — замычал он, рыгнул и добавил: — Зачем вино туркам оставлять?
— Потом, — сказал ему Уильям, и они с Тристо устремились к лестнице у правой стены.
Наверху обнаружился узкий коридор с дверями по обе стороны.
— Которая? — прошептал Уильям.
Тристо покачал головой.
— Мне сказали: второй этаж — и все.
— За тобой левые, я возьмусь за правые. Идем на счет три. Раз, два, три!
Они одновременно ударили ногами в противоположные двери.
Комната перед Уильямом оказалась пустой. Тристо же узрел любовную пару. Женщина пронзительно завизжала, а мужчина принялся натягивать одежду, восклицая:
— Я не знал, что она замужем!
Тристо притворил дверь и перешел к следующей.
Из комнаты слева высунулся седобородый грек, вопросивший сердито:
— Что происходит?
Но Тристо показал ему меч, и грек испарился, грохнув дверью. Осталась последняя возможность.
— Она, — заключил Уильям и ударил ногой.
Дверь распахнулась, охотники ворвались внутрь, но нашли только сухую корку на столе да бутыль вина. Испанец скрылся.
— Похоже, он спешил, — заметил Тристо, указывая на открытый сундук в углу.
Там обнаружилось несколько рубашек, сапоги и кувшинчик. Вытащили пробку, посмотрели — пустой, на стенках следы черной вязкой жижи. Уильям принюхался.
— Яд, — изрек он уверенно. — Карлос тут был, больше некому.
— Вы что тут делаете? — послышался пьяный голос. Они обернулись: старый пьянчуга, недавно хлеставший вино из кувшина, теперь стоял, покачиваясь, у двери.