Осада

Берендеев Кирилл Николаевич

Сказать, что я был растерян, значит, не сказать ничего. Первый раз оказался в таком странном положении. Хотел познакомиться с девушкой, так мимолетно, чтобы провести время до отъезда в Кремль по делам, и вдруг такой поворот. Я уразумел, что она явно звезда, вот только чего и откуда, это тот еще вопрос. Если сериала, гадать мне не перегадать, их по телевизору и так предостаточно, а я не смотрю ни один. Ну и как это объяснить сей взбалмошной особе, возомнившей себя центром вселенной?

Впрочем, я ее где-то видел. Точно видел, правда в другом ракурсе…в какой-то постановке что ли. Но единственная постановка,

которую я смотрел в последнюю неделю, была запись трансляции из храма Ктулху, ну точно, новая верховная жрица, избранная на место Милены…

Наверное, лицо мое отобразило всю гамму переживаний. Девица, имени так и не вспомнил, усмехнулась.

– Значит, узнавание все же произошло. Очень рада, а то думала, так и останусь безымянной незнакомкой с картины Репина.

– Вообще-то Крамского.

– Да по фигу, – мы рассмеялись. – И как же ты смог вспомнить, интересно. У тебя такие сложные мыслительные процессы на лице отображались, я думала, перекипишь.

– Это точно. Смотрел на днях трансляцию из храма Ктулху. Ты была совершенно другой… не знаю, как сказать. В образе, мягко говоря.

– Под газом, – уточнила она. – Я тогда здорово махнула «ромашки», между нами, девочками. А больше ты меня так и нигде не вспомнил? – я покачала головой. – Вот здорово. Пять лет на телевидении, и выясняется, все коту под хвост. Приходит один молодой человек, и заявляет, что единственное, где он меня видел, так это в качестве сменщицы самой Милены Паупер, – произнеся это имя, она немедленно замолчала. И сидела, опустив глаза.

– Извини, мне надо было придумать другую историю.

– Нет, не надо. Просто с Миленой мы были… очень близки.

Я пристально вгляделся в ее лицо.

– Лена Домбаева. Я вспомнил. Мила мне рассказывала о тебе.

– Значит, ты тоже. Она мне тоже о тебе рассказывала. Артем Торопец, человек из Кремля, я не ошибаюсь? – я кивнул. Лицо у нее запунцовело. – Никогда не думала, что с тобою встречусь. Ты тоже?

– Наверное, мы и не должны были встретиться.

– Нет. Это судьба. Я в нее верю. Раз ты подсел ко мне, значит, так и должно было быть. И ты читал ту статью про Милену в «Комсомолке».

– Не читал. Только заглавие.

– Неважно, – она порывисто поднялась, я невольно поднялся следом. – Просто, треугольник замкнулся. И нам надо, мы просто обязаны…

Через несколько минут мы были у нее на квартире. Через несколько минут мы покинули ее. И разошлись. Как и положено во время сеанса внезапного секса. Наверное, она не обиделась, что я несколько раз называл ее в горячке страсти Милой. Равно как и она меня.

Я получил номер ее телефона на прощание. И приглашение на следующую службу в храм Ктулху. Служба проводится с реальными живыми мертвецами, как было напечатано на бланке. Дата – двадцать первое августа две тысячи одиннадцатого года, воскресенье. Начало в двадцать один час. Успокаивать гневливого морского бога будут как раз перед праздником, днем флага. Интересно, это как-то будет обыграно в программе?

60.

Тихон Куприянов, редактор отдела внешней политики, нашел Тихоновецкого, только во время обеденного перерыва. Валентин приехал с задания с репортажем о восстановлении сотовой связи в южных районах

Ярославля и начале операции по уничтожению мертвецов на территории ближайших деревень. Жизнь медленно возвращалась в проторенную колею, несмотря даже на начавшуюся войну за Крым, а может, отчасти, благодаря ей, в редакции почувствовали, что самое страшные пятые, шестые числа августа, уже никогда не вернутся. Что войска, преодолев разногласия, заново переформированные и перераспределенные, каждый на свой участок, никак не соприкасающийся с другим, выполняют свою работу, по всем фронтам тесня проклятых мертвяков. Об этом Валентин уже успел отписать в самых радужных тонах, насколько позволяла ему эйфория победных реляций последних дней, получив даже похвалу от человечка из «Единой России», занявшего намертво свой пост в кабинете по соседству с главредом.

Тихон присел за столик к Валентину, прихватив с собой кофе и молочный корж. И дождавшись, пока тот перестанет жевать, высказал новость последних минут, пришедшую как раз от того самого человечка. Смешно, но мало кто помнил его имя-отчество, все называли нового цензора просто «человечек из «Единой России», и название это намертво прилипло к нему, так что даже обращаться иначе казалось неуместным. Человечек был тихий, невзрачный, никогда не повышал голоса, только указывал на недостатки и всегда рекомендовал устранить. Иногда называя причину, иногда сроки – заключения, естественно.

– Слушай, Валь, ты у нас парень проворный, у меня есть для тебя непыльная работа вдали от наших палестин. Авансом обещают сорок тысяч. Ты только сразу не перебивай, договорились, – Валентин открыл и закрыл рот. – Вот и хорошо. Суть в двух словах такая. «Единая Россия» организует тур для журналистов ведущих столичных и провинциальных изданий в освобожденный Крым. Ну не сейчас, конечно, писать с места событий победные реляции будут не раньше двадцатого, а то и ко дню флага.

– Дню чего? – не понял Тихоновецкий.

– А ты вроде спецом считаешься, странно. Двадцать второго августа в России отмечают день флага. Россия это такая страна, где тебе угораздило жить и работать, если ты и тут не в курсе.

– А, так бы сразу и сказал. Все нормальные люди это называют день путча. Или победы над путчем, кому с какой стороны довелось побывать. Слушай, у меня один знакомый в Москве есть, Леня Оперман, я к нему обычно наведываюсь, когда в столицу приходится приезжать по делам, ну вот в тот раз, когда меня хотели сослать в храм Ктулху, к примеру.

– Ну да, а ты мужественно спасал отделение милиции от зомби.

– Я продолжаю. Прикинь, он как раз закончил школу, когда путч начался. Ну и когда объявили о разгоне Белого дома, естественно ломанулся туда, как истинный патриот своего отечества. Два дня торчал в оцеплении, а когда в ночь с двадцатого на двадцать первое полилась кровь и началось подобие штурма, в здании началась паника. Оттуда стали выносить всё, и все. Леня, не будь дурак, немедленно оказался в самой гуще событий. И получил новенький импортный видеомагнитофон, который, как реликвию, хранит до сих пор. Не хухры-мухры, а фирмы «Сони», до сих пор крутит на нем фильмы в переводе Володарского.