Осада

Берендеев Кирилл Николаевич

Бахва извинился. Неожиданно ему вспомнился Отари Георгиевич из Мели. После разговора с ним оставался в точности такой же осадок, как и сейчас. Он хотел было идти, но старуха задержала его, дернув за рукав.

– Хорониться, конечно, глупо. Я вам помогу. Мертвые сюда приходили, да быстро ушли. Я осталась, а вот племянника моего они с собой увели. От него во дворе старый «Москвич» стоит, если хотите, забирайте. Не знаю, почему прежде ее не отдавала. Старая стала. Жадная. Не дала тем, кто в ней так нуждался. Ведь до Кутаиси всего десять километров.

– Мертвые из Кутаиси

шли? – она покачала головой. Бахва вздрогнул. Обернулся. Манана разговаривала с Иваном. О чем они могли шушукаться? Ему не хотелось думать. Иван и так тащил ее весь последний день, сестра старалась без него шагу не ступать. И отказалась от услуг Важи. А тот… хоть бы сделал вид, что все еще в команде. Нарочито ушел в себя, теперь не подступиться. Нодар бы нашел слова, а вот ему они не приходили в голову. Да, Нодар нашел бы… он вспомнил разговор с Иваном. Кажется, в семье Нодара тоже кто-то погиб на той войне, и кажется, в Белоруссии, в первый месяц. Да, верно, он рассказывал. Сказать Ивану, ведь он когда-то спрашивал? Наверное, у них бы нашлась тема для беседы о войне, для долгой беседы. Почему-то несмотря на погибших дедов, у Бахвы поговорить с Иваном не получилось. Он хотел, но…

– Ну что стоишь, проходи, – старуха открыла калитку, повела Бахву за собой. Прямо у ворот стоял побитый «Москвич-2141», прежде ярко-красный, ныне совершенно облезший. Старый, как горы вокруг. Хотя нет, горы молодые, по меркам вечности. И городок молодой, основан меньше ста лет назад. Просто выглядит старо. Здесь все выглядит старым, прожившим свое, или, скорее, пережившим. Перешедшим свой срок и почему-то оставшимся на срок следующий. Бахва влез в легковушку, огляделся. Тесновато, но грех жаловаться. Тем более, за руль все равно сядет Иван. Он посмотрел на приборную доску. Бак был полон.

– Спасибо вам большое, калбатоно. Я… мы обязательно вернем машину.

– Даже не вздумай, – тут же ответила старуха. – Ни к чему она мне, а бередить рану, тем более не надобно. Все, езжай.

– Спасибо вам еще раз, – старуха не ответила. Он выехал на улицу, подрулил к своей группе. На сей раз Иван сел на заднее сиденье, вместе с Мананой, оставив командира за рулем. Важа, недовольство уже не сходило с его лица, втиснулся на переднее, попытался отодвинуть его чуть назад, но не смог, видимо, механизм заржавел.

– Все, поехали, – негромко произнес Бахва.

– Давай, командир, – непривычно веселым голосом произнес Иван. Бахва уж забыл его ернический тон, с которого началось их знакомство. – Последний поворот, и запах каши ближе.

«Москвич» выехал на дорогу, ведущую до Кутаиси.

70.

Когда Карлсон вернулся, родители уже спали. Они привыкли к поздним возвращениям своего сына, привыкли и перестали ждать. Но в этот раз все было иначе. Он долго возился с ключами, не нашел нужный, пришлось позвонить. Мама поднялась, открыла, увидела пистолет. Пришлось рассказывать. Хотя бы часть правды.

Она немедля подняла еще сонного отца только недавно пришедшего со смены. Он работал в ЧОПе, охранял одно

из отделений сбербанка, поднявшись, первым делом молча влепил Карлсону подзатыльник, от которого у того голова загудела, точно колокол. Достал рабочий мобильник, и потребовал объяснений у сына.

– Так говоришь, одни хачи были, уверен? – переспросил он, нервно набирая номер. Карлсон кивнул, потирая затылок, напомнил, что в соседней квартире живет семья армян, уж коль на то дело пошло. – Номеров машины, конечно, не рассмотрел. Хотя бы номер ППС…. Ну ладно, сейчас все и так выясним.

– Ты в милицию звонишь? – немедля спросила мать.

– С ума сошла? Своим. У меня друг в Собственной безопасности работал, он сейчас пробьет. Алло, Максим? Такое дело, да знаю, поздно, но это очень срочно. Сын влип в историю, четверо ментов постреляли его друзей. Сколько… да полчаса назад, не больше. У тебя каналы остались, ну да, Собственной… очень хорошо. Мне надо достать этих сволочей хоть из-под земли…. Нет, не наши. Он говорит, хачи. Уверен. Да, четверо, одна машина, «ауди». Номер ППС тоже не помнит. Но ведь это не проблема узнать, где одни хачи в смене…

– Они и на армянском с дежурной связывались, – прибавил Карлсон.

– Слышал? Отлично. Перезвони, как только сможешь, – и сыну. – А ты сиди и не высовывайся. Если придут, я отвечу. К телефону не подходи. Сиди, жди, когда Максим придет. Ему все подробно расскажешь, – отец положил пистолет на тумбочку в прихожей, тот гулко бухнул о крышку, заставив всех непроизвольно вздрогнуть.

Максим Криницкий прибыл только около двух. Карлсон, несмотря на охватившее его волнение, все же смог забыться на какое-то время. Подействовала валерьянка, ложку которой дала выпить мать. Впрочем, приход Криницкого немедля растревожил всех, заставив испариться тревожный сон окончательно.

– Пробили, – бросил он с порога, не раздеваясь, лишь обменявшись коротким рукопожатием с отцом. – Патруль Акопова, Эдгара Акоповича, старшего сержанта, родился в Степанакерте, в Москве с третьего года. В органах с седьмого, у нас работает с девятого, на участке возле станции легкого метро «Бунинская аллея». Два прокола по части УСО, оба случая замялись на корню. Последний в этом году, стырил что-то ценное с места происшествия. Закрыто за недоказанностью.

– У него есть лапа?

– Нет, вряд ли. Обычная порука. Тем более среди нацменов. Когда их целый кружок, не прошибешь. Я задолбался таких рассаживать по местам, а вот Гиоргадзе до сих пор пашет. Он сейчас подъедет.

Прибыл Тимур Гиоргадзе, выслушал рассказ сперва отца, затем самого Карлсона. Ничего не сказал, только кивнул. Куда-то позвонил, уточняя.

– На месте работает следственная группа, – наконец, произнес Гиоргадзе. – Наряд застрелил трех мертвецов, двух у магазина и одного на подходе, утверждают, что в самом конфискате встретили вооруженное сопротивление. Один с серьезной раной доставлен в больницу. Кстати, по данным, два Макарова уже найдено. Сейчас пробиваются номера.

– Но ведь дети! – не выдержав, воскликнула мать.