Оседлать чародея
Шрифт:
Виан прикинул расстояние, всмотрелся в противоположный берег – вот он, рядом, шагов… ну, может, дюжины полторы. На том берегу заросшая дорога с тропкой вновь расходились; видимо, не зря те, кто торил оба пути, сошлись когда-то у этого брода.
– Да я легкая, – уверила старушка, по-своему истолковав Вианово молчание, – ты меня и не заметишь! А то я к внучкам ходила, а вот теперь домой бы попасть, старым косточкам отдых дать… Я и заплатить могу.
– Что вы, что вы, бабушка! – отмахнулся парень. – Вы ж мне и вправду в бабушки годитесь. Была б моя бабка жива, так ей бы кто-нибудь так же подсобил…
И Виан чуть присел, давая старушке возможность
Бабка и впрямь оказалась удивительно легкой, а вот впечатление от речки было обманчивым. Холодная вода посередине брода доходила Виану до колен, а сильное течение вынуждало двигаться маленькими Шажками, чтобы не потерять равновесие. Еще хуже были камни и редкие застрявшие между ними ветки. Первые были скользкими и, главное, неслежавшимися и так и норовившими крутануться под ногой, а вторые, прочно застряв, постоянно путались в ногах у Виана. Уже возле берега, когда парень решил, что еще с полдюжины шагов – и он на твердой земле его нога соскользнула с очередного камня. Виан едва не упал, да еще старуха, когда он покачнулся, чувствительно задела его клюкой по руке. Кое-как удержавшись от падения, парень постоял немного, переводя дух, а затем рванулся к близкой уже суше. Застрявший между камней сапог так и остался в реке.
– От спасибо, милок, от уважил старую! – заголосила старушка, едва Виан ее ссадил, и поинтересовалась: – Я тебя не шибко огрела-то? Уж больно упасть испугалась!
– Да нет, все нормально, – Виан потер ушибленное плечо, уныло разглядывая босую ногу.
– Чем же тебя отблагодарить? – не унималась старушка.
– Да ничего не надо, – буркнул парень, – перенес и перенес. Любой бы так сделал.
– Любой – это вряд ли. Такая нонче молодежь пошла – нипочем помощи не допросишься! Так что не отказывайся, ежели тебе в благодарность что предлагают, – закончила старушка.
Голос ее на этой последней фразе так странно изменился, что Виан оторвался от созерцания собственной ступни и обернулся.
Со старушкой происходили быстрые и разительные перемены. Спина распрямилась, плечи расправились; морщины на лице и на руках разгладились, кожа обрела молодой здоровый вид. Капюшон соскользнул, и Виан увидел, как спутанные седые волосы сами собой уложились в аккуратную прическу, напитавшись попутно прямо-таки солнечной рыжиной. Откуда ни возьмись прискакал пестрый кролик и? шевеля бархатными ушками, уселся у ног высокой красивой сероглазой женщины. Которую Виан уже однажды видел…
– Эшта! – парень отступил на шаг и почтительно склонил голову.
– Ну да, – женщина, наклонившись, потрепала кролика по ушам. – Так какой же награды ты хочешь?
Виан подумал, что можно было бы попросить сделать так, чтобы царь не досаждал разными просьбами, явно выходящими за рамки обычных обязанностей конюха, пусть и старшего. Затем пришла мысль об Омелии и их с ней социальном неравенстве.
– Сапог бы достать, – проговорил Виан, – новый он почти, жалко. Да и другого нет.
– Сапог? – изумилась Эшта. – Зато если ты без сапога, с босой ногой, придешь в город Нделы, царь узнает тебя и поймет, что ты его сын, и…
– Э… Вообще-то мой отец – вовсе не царь, а простой селянин. Нарн его зовут. Он меня и не терял в общем-то.
– Не царь? – переспросила Эшта. – Вот незадача, что-то опять напутала!
Она на мгновение задумалась, словно всматриваясь во что-то невидимое Виану, а потом улыбнулась.
– И все же всякий труд должен быть вознагражден, – проговорила она. – Вот, возьми, – и протянула Виану маленькую невзрачную
– Ты же сама – богиня! – вырвалось у Виана.
– Я? – Эшта звонко рассмеялась. – Ну что ты! Ее тело вновь стремительно изменилось, и там, где
только что стояла стройная женщина, опустилась на все четыре лапы поджарая рыжая волчица. Зверь на мгновение обернулся, глянув на онемевшего парня серым глазом, а затем двумя мягкими скачками скрылся в кустарнике. Пестрый кролик последовал за ним.
– Э-эй! Ты где там? – вывел Виана из ступора голос конька.
– Здесь я, здесь, – откликнулся Виан, – уже на другом берегу.
Он спрятал коробочку в поясной кошель и полез в речку – выручать свою обувку.
К полудню или, быть может, чуть позже, поплутав в грабиннике, они добрались до места, о котором говорил конек.
– И чем это место так примечательно? – поинтересовался Виан, рассматривая невысокую безлесную горку.
Горка была пологой с одной стороны и довольно круто обрывалась к морю с другой, щетинясь по сторонам от обрыва проступающими сквозь дерн обломками скал. Если напрячь воображение, то в целом эта неровность рельефа чем-то напоминала потягивающуюся кошку.
– Это – очень интересное место, – сказал Лазаро. – Признаюсь, я и сам-то бывал здесь лишь однажды и очень давно.
– И чем же оно интересно? – сколько парень ни рассматривал гору-кошку, ничего особо примечательного он не заметил.
– Это – одно из немногих мест, где можно повидаться с ушедшими от нас, при этом не умирая, – ответил конек.
Пораженный этим сообщением Виан с несколько большим почтением и интересом стал рассматривать горку, к склону которой они подошли уже вплотную. Узкая тропинка, по виду скорее козья, чем людская, делала петлю на наиболее пологой части горки, а затем взбиралась наверх, извиваясь, словно обезумевшая змея. Общий вид местности по бокам от тропки, впрочем, не особо изменился – те же кусты боярышника, желтая трава и торчащие то тут, то там камни. С этой точки зрения горка вовсе не была похожа на кошку – ни на потягивающуюся, ни на какую другую. Чем выше, тем камней становилось больше, а кусты росли более приземистые и кривые.
Со стороны горушка казалась совсем небольшой, но тропка все вилась и вилась, словно вознамерилась привести путников на бог весть какую высоту, чуть не под самое небо. Виан, одетый по вчерашней погоде, весь взмок и уже хотел спросить у конька, долго ли еще, как тропинка внезапно просочилась меж двух высоких камней и закончилась.
– Опа! – вырвалось у парня.
Они с Лазаро оказались на площадке почти правильной круглой формы, шагов двадцать в ширину. Камни, подобные тем, меж которыми они только что прошли, выстроились полукругом, словно ограждая площадку с севера, а на юге простиралось море – синее, подернутое белесой сеткой волн. Морская гладь просматривалась с этой высоты бесконечно далеко, постепенно растворяясь в дымке и сливаясь с синевой неба. Прибрежные скалы и пляжи отсюда были не видны, и синева, начинаясь над головой, без видимых границ уходила куда-то вниз, за поле зрения. Где-то справа единственным пятном на этой синеве темнел одинокий островок.