Осень Атлантиды
Шрифт:
— Действительно! Но сколько же их всего?
— Ну-у… — задумалась Эннея. — Кажется, десять…
— Ого! — прозвучало в ответ дуэтом.
— …или двадцать? — сама с собой уточнила Эннея. — Разница ведь невелика?
— Невелика! — радостно кивнула Рамичи. — Подумаешь, десятком львов больше, десятком меньше! Какие пустяки!
Эннея вдохновенно продолжала:
— Еще есть две рыси и пара саблезубых тигров. Но тигры не бегают свободно, где хотят. У них отдельная вольера, — последнее, судя по голосу, ее сильно удручало. — А со мной приехал Иеру, отец Виру.
— Постой, —
— У нас не двор, у нас — парк, большой парк. Наверное, следует даже сказать — огромный парк. Там много места! — произнесено это было с таким значением, будто кто-то мог заподозрить хозяйку в причинении львам и тиграм неудобств.
— Да я о другом! — воскликнула Таллури. — Львы и люди — все вместе? Разве это не?.. — она смешалась, сбитая с толку и боясь высказаться до конца: а вдруг Эннея опять заподозрит что-нибудь неучтивое по отношению к дорогим ее сердцу животным.
— Не опасно, хотела ты спросить? — неожиданно просто закончила та. — Нет-нет, вовсе нет! По крайней мере — для тех, кто у нас служит. Это специально подобранные слуги. Спустимся вниз? Я познакомлю вас с Иеру. Это прекрасный лев!
— Познакомишь нас со львом? — уточнила Таллури.
— Может, как-нибудь потом? — осторожно сказала Рамичи. — Он, наверное, устал с дороги, а может, — боязливо предположила она, — может, он голоден?
— Он не голоден, — уверила хозяйка льва. — И я с вами, вам нечего опасаться! Идемте же.
Знакомство с прекрасным львом Иеру окончательно истощило силы Таллури — она едва доплелась до своей постели. И, успев прошептать пару-тройку молитв Единому, под звуки голосов болтавших перед сном подруг провалилась в глубокий сон.
Утро залило комнату ослепительным солнечным светом и наполнило заливистым щебетом птиц. Накануне Таллури настолько утомилась, что открыть глаза ее заставили только оглушительные птичьи трели.
В комнате никого не было. Впрочем, на галерее под сенью зеленого плюща и лиловых вьюнов сидела Рамичи. Она чем-то шуршала, бормотала себе под нос и время от времени испускала вздохи. Эннея куда-то исчезла.
— Ясный день, Рамичи! — воскликнула Таллури.
Она улыбнулась сама себе: радовало и солнце, упруго бьющее сквозь зелень, и дружный птичий гомон, и то, что рядом была новая, такая замечательная подруга.
— Проснулась? — в проеме окна, прямо над постелью Таллури, появилась голова в обрамлении рыжих кудрей, светившихся в солнечном свете так, что казалось, будто они сами испускают золотые лучи. — Поприветствуем новый день? Правда, солнце уже давно встало, но мне хотелось встретить новый день вместе. В первый раз — вместе! Здорово?
Таллури только счастливо кивнула. Ее наполняло предчувствие чего — то радостного и наверняка интересного. После утренней молитвы Единому и приветственного гимна Солнцу, который они жизнерадостно пропели пусть и не очень стройно и музыкально, зато хором, неплохо было перекусить. Что они и осуществили с удовольствием:
Уплетая за обе щеки эту снедь, Таллури вдруг спохватилась:
— А Эннея? Может, следовало и ее подождать?
Рамичи, дожевывая, с распухшими от лепешки щеками, замахала рукой, мол, не беспокойся. Дожевав, проговорила ворчливо:
— Наша Эннея поднялась ни свет ни заря. Тут ее слуга притащил здоровущую арфу, вон она — на галерее, вся в инкрустациях, блещет каменьями. Эннея грянула на арфе и с полчаса распевала во все горло храмовые гимны. Недурно пела, надо признать. Просто отлично для раннего утра. Но я бы, между прочим, еще поспала! Неужели ты ничего не слышала? Нет? — Рамичи недоверчиво хмыкнула. — Потом она упорхнула куда-то, а я села за свои свитки: сон-то все равно пропал. Надо было разобрать несколько фраз на древнем языке. Ну, спасибо Эннее, на свежую голову разобрала строк десять. Неплохо! И ждала тебя.
— Хорошо! Мы чем-то займемся?
— Скоро придет твой ведущий с братцем, — Рамичи небрежно накрутила на палец рыжий локон, — обещали показать нам все типы летающих машин Университета. С утра это удобно: последний теплый месяц, когда большинство студентов предпочитают брать каникулы, позади и праздники позади. Так что машин теперь много. К тому же из летних экспедиций возвращаются разные ученые-практики. Их машины тоже здесь. Кстати, это удобное время для новичков, как ты, можно побеседовать сразу со всеми преподавателями.
— Что я должна делать?
— Ничего особенного — выбрать предметы, которые тебя заинтересуют.
— Я не знаю никаких.
— Тебе не надо волноваться, об этом позаботится Климий! Хорошо, что мы с ними вчера встретились, но все равно он разыскал бы тебя.
— А кто в таком случае позаботится о тебе?
— Я — другое дело. Мне в первые месяцы ведущий не нужен, я не иностранка и родичи есть. Впрочем, с этого месяца и у меня будет ведущий, — она вздохнула. — Жаль, ребята ничего не сказали. Они наверняка его знают, — она бросила на Таллури взгляд, полный затаенной надежды, вдруг подруга что-нибудь знает, но та промолчала, и Рамичи продолжила: — Ну, вот. Климий расскажет тебе обо всех предметах первой ступени, и ты выберешь. Да, еще надо будет выбрать наставника.
— У меня есть наставник. Энгиус.
— Ну, не знаю, кажется, положено из Университета, а Энгиус вроде бы уже покинул его стены. А, — она махнула рукой, — пусть Климий об этом думает.
— Другого наставника мне не надо, — упрямо повторила Таллури.
Ей вдруг представилось, что, выбери она нового наставника, приемный отец тут же откажется от нее под каким-нибудь благовидным предлогом, и она его больше никогда не увидит. Еще ей пришло в голову, что, может быть, есть закон, позволяющий иметь наставником приемного отца. Есть такой закон или нет, Таллури клятвенно пообещала себе самой, что только Энгиус будет, как и был, ее наставником. Или не будет никакого. Никогда.