Осень цвета кофе

Антонова Наталия

При мысли об этом Наполеонов буквально лучился. И тут некстати раздался телефонный звонок. Игнорировать его было никак нельзя, так как звонило начальство.

– Здравствуйте, Фёдор Поликарпович! – проговорил Наполеонов.

– Здравствуй, Саша, – ответил полковник Солодовников, который был единственным, кто называл Наполеонова Сашей, – ты ведь закончил те два дела?

– Так точно, товарищ полковник, – отрапортовал следователь и, тут же улыбаясь, представил, как поморщился полковник. Не любил

Солодовников всех этих официальностей.

– Поэтому, я думаю, – как ни в чём не бывало продолжил полковник, – тебе следует съездить на Малышева, дом одиннадцать.

– А что там случилось?

– Убийство, Саша, убийство случилось.

– Может, несчастный случай? – с надеждой в голосе спросил Наполеонов.

– Сомневаюсь. Так что поезжай, голубчик, и разберись.

– Слушаюсь.

Когда Наполеонов приехал по адресу, данному ему Солодовниковым, следственная группа уже была на месте. Врач «Скорой» спорил о чём-то с участковым, который отмахивался от него обеими руками и кивал на судмедэксперта, а тот, в свою очередь, не обращал ни малейшего внимания на обоих.

Руслану Каримовичу Шахназарову было и без них кем заняться. Невозмутимый эксперт Незовибатько обрабатывал поверхности на предмет оставленных следов. Полицейский фотограф Валерьян Легкоступов легко, точно бабочка, перелетал с одного места на другое и неустанно щёлкал фотоаппаратом, при этом он буквально искрился, весь поглощённый творческим процессом.

Именно Валерьян первым бросился в глаза вошедшему Наполеонову, и следователь, глядя на него, уже в который раз беззлобно подумал: «Убью».

А Легкоступов тем временем намеревался снять несвежий труп таким образом, чтобы на него красиво падала кружевная тень от листьев пальмы.

Наполеонов уже собрался отругать фотографа, как к нему устремился участковый:

– Товарищ следователь, – заговорил он на ходу, – вот врач «Скорой» торопится.

– Вы всё зафиксировали? – спросил он доктора, уже готового проглотить их живьём обоих.

– Чего там фиксировать? – рявкнул врач. – Его уже потрошит ваш судмедэксперт.

– Тогда поезжайте с богом, – проговорил Наполеонов тоном престарелой матроны.

Врач «Скорой» вытаращился на следователя, потом махнул рукой и быстро ушёл.

– Вы молодец, Александр Романович! – восхитился актёрскими способностями следователя участковый и пожаловался: – А то он мне тут уже всю плешь проел.

– Молодой ты ещё, Саголатов, чтобы о плеши думать, – отозвался Наполеонов.

– Не скажите, – не согласился участковый. – Вон у принца английского она уже в тридцать лет на макушке нарисовалась.

– Тоже мне принц нашёлся, – фыркнул следователь. – Иди работай, Стёпа, и будут твои кудри виться до ста лет.

– Скажете тоже, – хмыкнул участковый и исчез

с глаз следователя.

А Наполеонов направился к Шахназарову.

– Что скажете, Руслан Каримович? – проговорил он, подойдя поближе.

– Да ничего не скажу, – отозвался Шахназаров, – труп лежит несколько дней.

– Сколько примерно?

– Сейчас ничего я тебе точно, Шура, не скажу.

– Хотя бы примерно, – заныл Наполеонов.

– После вскрытия! – отрезал судмедэксперт.

– Вечером?

– Вечером, – согласился Шахназаров, – но завтра.

– Завтра? – Наполеонов надел на лицо маску ужаса.

– Завтра, Шура, завтра вечером.

– Где у нас понятые? – спросил Наполеонов у вновь возникшего перед ним участкового.

– Да вон они! – Участковый ткнул пальцем в тёмный угол, где, прижавшись друг к другу, как две перепуганные птички в непогоду, сидели Гусятников и Попова.

– Соседи?

Саголатов кивнул:

– Мужчина – сосед, а старушка – хозяйка квартиры.

– Вот как? – заинтересовался Наполеонов и направился к пожилым людям.

Участковый увязался было за ним, но потом отстал. Решил, что если он понадобится, то позовут.

– Здравствуйте, – поздоровался Наполеонов, рассматривая мужчину и женщину, и представился: – Я следователь, Александр Романович Наполеонов.

– Попова я, Калерия Геннадьевна, – проговорила женщина и хотела встать.

– Сидите, сидите, – остановил её Наполеонов. – Вы, как я понимаю, хозяйка квартиры? – спросил он.

Вдова профессора печально кивнула.

– А вы? – обернулся следователь к мужчине.

– Сосед я, Василий Иванович Гусятников, – представился мужчина, – живу я здесь.

– В этой квартире? – удивился Наполеонов.

– Да нет, – отмахнулся Гусятников, – на одной площадке с Калерией Геннадьевной.

– Но Калерия Геннадьевна, как я понял, последнее время здесь не проживала. – Следователь снова повернулся к Поповой.

– Не проживала, – кивнула она. – Я жила у сына, а квартиру сдавала.

– Кому?

– Костюкову Вадиму Аркадьевичу.

– Давно он снимал у вас квартиру?

– Уже год.

– Он последнее время проживал здесь постоянно? – спросил Наполеонов.

– Я не знаю, – ответила Попова и зарумянилась, совсем как девушка.

«Ох и темнит старушка», – подумал следователь.

– Костюков жил в квартире один? – спросил он вслух.

– По-моему, у него была женщина, – с трудом выдавила из себя Калерия Геннадьевна.

– Жена?

– Не знаю. – Щёки профессорской вдовы снова стали пунцовыми.

– Да ладно тебе, Калерия Геннадьевна, тень на плетень наводить, – не выдержал Гусятников. – Ясное дело, что квартиру гражданин снимал для любовных утех.