Осень матриарха
Шрифт:
Как вам это покажется, ребятишки? Разлюли-малина или ветвистая клюква? Причём согласуется с законами первоначального ислама, хотя с небольшим превышением.
И вот какая информация к размышлению. На изнанке беседы так и сквозило, что не я им нужна, а моя дочка. Хоть не так много от Раимы они видели.
И уйду я в самом деле без помех, но одна.
Хотя ведь не носить же её за спиной всю жизнь? Не трястись над ней, как нищий над торбой? Вон, ваши рутенские захребетники только так и существуют - в переносном смысле, конечно.
И если мне потребовать ради Раимы большой махр (так это называется в исламе), то можно быть вдвойне уверенной, что её станут оберегать.
Нет, тогда я не спросила, отчего меня согласны взять с нагрузкой и другого приплода не требовать. Слишком получится в лоб.
– Я согласна, - ответила я.
– Но хочу видеть и хочу говорить с женихом сама.
Это в традиционном обществе не очень принято. Однако Дзерен почти с восторгом ответила:
– Ну а как иначе! И с моим Валиуллой, и с нами тремя госпожа поговорит и договорится.
Чем хорош ислам если не вообще, то динанского розлива: можно выбрать мужа, оттеснив, но не выгнав других жен, и они далеко не всегда будут против. Я предполагала властвовать по той причине, что являюсь редкостью своего рода. "Облагодетельствуй первого на своём пути и убедись, что его можно продвигать", - думала я с известным цинизмом. А вот что вышло в итоге - можете судить сами.
Уже назавтра корове притащили седло для смотрин. Я последнее время - имеется в виду, после зала Статуй - интересовалась лишь тем, чтобы чисто было да вошь не заедала. Да и раньше выработался у меня стиль не так чтобы женственный: юбки вечно путаются в ногах, грудь лифом обтянешь - не вздохнуть нормально, а штаны-милитари и сверху балахон суть самое то. Экстремальных случаев я не учитываю.
Однако здешняя дамская мода оказалась удобной, как вторая кожа. Обувь и то не жала, а как бы дышала, когда сжимались-разжимались пальцы ступни. Сам наряд почти полностью повторял то, в чём щеголяла третья жена, только у неё за основу был положен бледный шафран, у меня - неяркий пурпур. Туго заплетенную косу, к сожалению, пришлось прижать широким обручем и засунуть во что-то вроде длинной кишки из кисеи, а до того расчесать, причём не пальцами и не верблюжьей колючкой, как бывало. Мою дочку тоже вырядили напоказ: меня удивило, что она и не вздумала капризничать, но вовсю рассылала улыбки.
На пол моего пристанища бросили толстый войлочный ковёр с грубым рисунком и несколько тугих подушек - сидеть с удобством. Поскольку душевный разговор по всем правилам приличия требует запивки, а запивка - заедки, следовало ожидать, что всё это прибудет вместе с претендентом.
И он явился. В сопровождении небольшого отряда важных молодых людей. Все верхами, все расфуфырены поярче их дамского пола. А предводитель...
Ох. Я не однажды объясняла, что представление о мужской привлекательности у меня нетрадиционное. Но красота - она и есть красота и порода - всегда порода, хоть в жеребце, хоть в человеке. Мощные плечи, тонкая талия, горделивая посадка в седле, мягкая поступь. Чёрные брови двойной дугой, выпуклые скулы, каштановые кудри. Борода имеется, куда же муслиму без бороды, но черт лица не застит, а они, что называется, точёные. И, как и у почти всех в племени, голубовато-серые глаза. Чистейший горный ключ, умное живое серебро.
Словом, не из тех он был, кем в принципе я могла бы увлечься, вовсе не таким, как мой погибший любовник, но как-то вмиг я поняла, что в мужья мне надо брать только его - и более ни один в Сухой Степи не годится. В роде человеческом я разбираться умею.
И заговорил он первым, как того требует учтивость:
– Великая честь для меня - защитить такую
– Во всяком случае, больше, чем погоде этих мест, - ответила я. - Но в какой мере и степени я доверюсь - то решать одной мне.
Проба на смышлёность. Он понял прекрасно:
– Какой выкуп Таригат-кахана за себя назначит?
А без такого и брак не брак, лишь сожительство.
– Нужно мне двадцать человек, которые следовали бы за мной повсюду и были словно пальцы на моих руках и ногах.
– Мои люди - не рабы, но свободные.
– Разумеется. Как и уважаемый кахан: потому что не Абдалла зовут его, не Раб Божий, по примеру христиан, но Божий Друг.
С точки зрения лингвистики игра слов довольно примитивная, однако доказывает, что мы оба знаем арабский, а не только местное наречие, и оба в равной мере образованны. Строго говоря, мы обозначили не реальное положение вещей, но символ.
– Я хочу получить лишь право выбрать тех, кто мне нужен, причём согласно и их желанию, - продолжила я. - Ведь лишь свободный может следовать по верному пути.
Насчёт пути - это уже был намёк на моё прозвище.
– Принято, - проговорил он и хлопнул себя по бедру.
– Что я должен сделать для маленькой?
– Она тоже родилась и растёт свободной, - говоря это, я поглядела на Раиму краем глаза. - Такие всегда решают о себе сами. Не знаю, когда придёт моё время пускаться в странствие и каким оно будет: с ней или без неё. Но зачем заглядывать вперёд так далеко?
Тут оба мы, похоже, вспомнили одно и туже историю, которая плохо вмещается в головы продвинутых европеоидов. Юной жене пророка Мухаммада было девять лет, когда они поженились, она ещё в куклы играла. Был такой крылатый конь, сшитый из тряпок, - аналог пластмассовой барышни, которую новобрачная сажает на свою постель. Но в то же время Аиша считалась одной из самых образованных женщин тогдашнего арабского мира.
("Я не я, если Рене, которые переглянулся с Дези, не думает: тот же народ, что и в пещере, - подумала Та-Циан. - А вовсе не о совращении малолетки, которой она была так же метафорически и чисто внешне".)
Я, похоже, чуть разнежилась. И тотчас Валиулла спросил:
– Как играем свадьбу?
– Скромно, - ответила я полушутя. - По себе убедилась, на что похожи ваши нравы.
– Кукен Тари останется удовлетворена и нашей скромностью, и нашей пышностью в равной мере, - ответил он. - Позвольте нам предугадать её желания.
А надо сказать, что кахана - это жена-княгиня, но вот кукен - возлюбленная супруга. Похоже, мой нареченный оказался из молодых, да ранних...
Словом, договорились мы, что тратить дорогое время не будем: у всех пастухов окот, у жеребцов с кобылами случка, опять же тех самок, при ком жеребята, мужчинам доить надо, а женщинам молоко это сбивать пахталкой и сбраживать в кумыс. А не за Лэнскими горами лето, когда травы в колос пойдут - вот тебе и зерно для страды и помола. Объяснял мой суженый это шутливо, но, судя по всему, так здешнее натуральное хозяйство и велось. Всё-таки я имела время поразмыслить над своим безрассудством в несколько вульгарных выражениях. Примерно так: если меня прокатят с приданым, то и брак не в брак, столько бы молитв над нами ни читали. Если выдадут оное, это в принципе должно помешать разводу по моей инициативе: право на личную гвардию я потеряю, а муж снова приобретёт. Однако речь идёт не о скоте, не о деньгах или тряпках, а о людях со свободной волей. Захотят быть при мне - никто их не остановит, если не захотят, то неволить их я при любой оказии я не собираюсь.