Осень Ричарда Блейда
Шрифт:
Внезапно послышался звук — тонкий и протяжный посвист свирели. Она тянула и тянула нежную мелодию, хрустально-чистую, как воздух этой Аркадии, и, двигаясь в такт ей, из-за деревьев стали появляться гибкие фигурки. Они танцевали, вытягиваясь многоцветной змейкой, такой же гибкой и упругой, как их тела. Блейд видел развевающиеся хитоны — бирюзовые, розовые, палевые, сиреневые, лиловые; стройные босые ноги ступали по мягкой траве, нагие руки плавно покачивались, словно отбивая ритм, волосы — рыжие, огненно-золотистые, каштановые, темные, как вороново крыло, и светлые, как лен, — падали
Цепочка девушек обошла статую, закружилась в хороводе, хитоны взлетели вверх, как крылья бабочек, поплыли в теплом воздухе и огромными цветами опустились в траву. Нагие плясуньи шли то влево, то вправо, высоко поднимая колени, прогибаясь назад, подставляя лица ветру и солнцу. Сияли розовые бутоны сосков на смуглых и белоснежных грудях, метались локоны, щекоча и лаская спины и станы, колыхались стройные бедра, играли в прятки с травой маленькие ступни, текла, струилась мелодия…
Блейд, очарованный, покинул опушку. Он двигался прямо к алтарю, окруженному кольцом теплой юной плоти, такой соблазнительно-дразнящей, такой многоликой, разнообразной, сладостной… Он миновал разбросанные в траве хитоны; тонкая прозрачная кисея вздымалась волнами под его ногами, исходила волшебным ароматом девичьих тел. До хоровода оставалось с десяток шагов, и странник остановился, приглядываясь к молодым плясуньям, сравнивая, выбирая. Эту… нет, эту, похожую на Талин, альбийскую принцессу… или ту, точное подобие малышки Оомы из Джедда… или одну из трех высоких гордых красавиц — меотидскую владычицу Гралию, Каллу, его талзанийскую любовь, Ланрану, царевну Ордоримскую…
Он прыгнул, подхватил на руки девушку; темный шелк волос расплескался по груди, алые губы дрогнули в испуганном вскрике. Флейта замолкла, хоровод распался, нагие фигурки заметались перед алтарем, словно моля свое божество о защите, и тогда загрохотали барабаны. Они стучали мерно, грозно, воинственно, и темная опушка дубовой рощи вдруг ощетинилась копьями.
На Блейда надвигалась фаланга. Теперь на поляне сверкали не девичьи нагие тела, а бронза панцирей; не прозрачные хитоны шевелил ветерок, а развевал плащи и жесткие плюмажи; не гибкие тонкие руки плавно струились в воздухе, а пронзали его копья и мечи. И девушка, пойманная им, вдруг превратилась в меч: длинный блестящий клинок с рукоятью из оникса, черного, как локоны красавицы, теплого, как ее кожа.
Любовь, битва! Нежные объятия после смертельной схватки, кровавый бой после поединка в постели! Что еще нужно мужчине!
Подняв сверкающий клинок, Блейд испустил боевой клич…
— Ты что ревешь, как гризли во время случки? — темная рука Гарри Нибела вцепилась в воротник комбинезона, и невесомое тело Блейда выплыло из ящика. Он раскрыл глаза, осмотрел крохотный отсек, принюхался к затхлому воздуху и буркнул.
— Сон…
— Что — сон?
— Сон не дал досмотреть, дьявол тебя побери! Боюсь, скоро у нас станет на одного пилота меньше.
— Ну, а я-то при чем? — Гарри на всякий случай отодвинулся. — Центр на связи. Интересуются самочувствием телескопа… значит, какая-то шишка хочет с тобой поговорить, командир.
— Ладно, скажи, сейчас буду…
Блейд
Он взял наушники с дрожащим на изогнутом стерженьке шариком микрофона и водрузил эту конструкцию на голову. Большие круглые диски плотно прижались к ушам, отсекли едва слышную воркотню приборов, поскрипывание кресла Дугласа, шелест и стук — второй пилот копался в ящике, выбирая обеденный рацион.
На связи был Стоун.
— Как дела. Дик?
— Все в порядке.
— Вам привет от шефа.
— Надеюсь, вы не…
— Нет-нет, не беспокойтесь. Вы выполняете важное задание в Сан-Франциско… или в Лос-Анджелесе… Ревизию местных веселых домов, я полагаю.
— Благодарю за доверие, Дэйв.
Стоун помолчал.
— Дик, мы можем поговорить приватно? Так, чтобы не слышали пилоты?
— Что касается вас… — начал странник, бросив взгляд на Дугласа.
— Речь не обо мне, меня они не слышат. Но я хочу задать вам несколько вопросов и получить ответы. Совсем не обязательно, чтобы они дошли до их ушей.
— Боюсь, это трудно устроить. Как вы и предупреждали, тут между креслом и… гм-м… прочей мебелью колена не просунешь.
— Придумайте что-нибудь, Ричард. Вы же такой изобретательный человек!
— Ну, хорошо… ждите, Дэйв. Сейчас я посоветуюсь с экипажем.
Блейд сдвинул наушники чуть повыше и сказал:
— Парни, мне надо провести один секретный разговор. Какие будут идеи?
— Я могу заткнуть уши поролоном и лечь в твой гробик, — быстро сказал Нибел. — А Керка мы вышвырнем за борт.
— Ты все равно вытащишь затычки и будешь подслушивать государственные тайны, — возразил Дуглас, — поэтому в контейнер Дика заберусь я. Но сначала двину тебе в ухо — так, чтобы полчаса звенело.
Блейд усмехнулся.
— Вы в курсе поданных предложений, Дэйв? — спросил он, придвинув к губам шарик микрофона
— Да, я все слышал. Вы можете сделать так, чтобы звенело в ушах у обоих? И как можно дольше?
— Это было бы слишком жестоко, сэр. В конце концов, эти парни еще пригодятся… мне, по крайней мере.
Он увидел, как Нибел в комическом ужасе схватился за голову — видно, решил, что шишка из Центра велит командиру выкинуть за борт обоих пилотов.
— Ну, так что предложите вы сами? — нетерпеливо произнес Стоун.
— Спрашивайте, Дэйв, я отвечу.
— А! Понял! Эзопов язык?
— Если вы не владеете китайским, то это все, что нам остается.
После короткой паузы — видимо, генерал пытался поточнее сформулировать вопрос — в наушниках послышалось:
— Ваш первый пилот передал кое-какую любопытную информацию.
— И что же, это новость для вас?
— Нет, разумеется. О подобных встречах сообщают почти все наши астронавты. И русские, насколько мне известно, тоже.
— Чего же вы хотите от меня?