Осень в Пекине
Шрифт:
— Ну наконец до кого-то доперло позвонить! Не прошло и суток!
— Да, — сказал Амадис, — дорога оказалась неблизкой.
— Чтоб вам всем! Три тысячи чертей! — не унимался водитель. — Всякий раз, как сажусь за руль 975-го, мне приходится дуть без остановок — никто не звонит. Иной раз так и вернешься ни с чем. Разве это работа, я вас спрашиваю?
Кондуктор за его спиной подмигивал и стучал себе пальцем по лбу, предупреждая Амадиса, что спорить не стоит.
— Может быть, пассажиры просто забывают? — предположил Амадис, видя, что водитель ждет ответа.
Тот лишь усмехнулся:
— Сами знаете, что это не так. Вы ведь позвонили. Гнуснее всех... — тут он придвинулся ближе, и кондуктор, почувствовав себя лишним, скромно удалился.
— ...гнуснее всех этот кондуктор, — доверительно сообщил водитель.
— Пожалуй, — сказал Амадис.
— Он терпеть не может
— В самом деле, — согласился Дюдю.
— Между нами говоря, он чокнутый, — сказал водитель.
— Вот-вот... — пробормотал Амадис. — Мне он тоже показался странным.
— Они все чокнутые в этой Компании.
— Ничего удивительного!
— Но я их всех во как держу! — сказал водитель. — В царстве слепых одноглазый — царь. У вас есть нож?
— Только перочинный. — Дайте-ка сюда.
Амадис протянул ему нож. Выдвинув самое большое лезвие, тот всадил его себе в глаз. Потом повернул. Он Очень мучился и сильно кричал. Амадис в ужасе бежал, прижав локти к туловищу и высоко поднимая колени: отказываться от зарядки все равно не стоит. Миновав заросли scrub spinifex [5] , он обернулся. Водитель сложил нож и спрятал его в карман. Издалека было видно, что кровь течь перестала. Глаз был прооперирован очень чисто, на нем теперь красовалась черная повязка. По автобусу взад-вперед расхаживал кондуктор, его силуэт мелькал за стеклами. Он остановился и посмотрел на часы. Водитель сел за руль. Подождав еще немного, кондуктор снова взглянул на часы и несколько раз дернул шнур; это был сигнал, что все места заняты, и тяжелая машина тронулась с места под нарастающий рокот мотора. Из-под капота взметнулись искры. Потом рев мотора стал глуше, тише и наконец совсем стих. В тот же миг автобус исчез из виду. Амадис Дюдю приехал в Экзопотамию, не истратив на дорогу ни единого билетика.
5
Колючее растение, распространенное в пустыне; основная пища верблюдов. (Прим. перев.)
Он пошел вперед, не рискуя задерживаться на остановке — вдруг кондуктор спохватится и вернется. Уж очень не хотелось тратить деньги.
B
Бледный как смерть, в комнату проскользнул капитан жандармерии (он опасался выстрела).
Клод Леон услыхал, как на левом фланге трубным голосом пропел будильник, и проснулся, чтобы прислушаться внимательней. Осуществив задуманное, он снова заснул — случайно — и окончательно проснулся только через пять минут — тоже непреднамеренно. Он посмотрел на фосфоресцирующий циферблат, сделал для себя вывод, что уже пора, и скинул простыню. Любовно прижимаясь, она вновь скользнула вверх по его ногам и обвилась вокруг тела. В комнате было темно, светлый треугольник окна еще не проступил. Клод ласково погладил простыню; она перестала ерзать и выпустила его из своих объятий. Клод сел на край кровати, левой рукой потянулся зажечь лампу и в очередной раз убедился, что лампа находится справа. Он вытянул правую руку и, как всегда, наткнулся на деревянное изголовье.
6
Морис Лапорт — основатель Коммунистического союза французской молодежи.
— Отпилю его когда-нибудь, — недовольно процедил он сквозь зубы.
Но зубы неожиданно раздвинулись, и голос прозвучал в полную силу.
— Тьфу ты! — подумал Клод. — Сейчас весь дом перебужу.
Он напряг слух и различил ритмичную пульсацию. Пол и стены дышали легко и размеренно. Клод успокоился. По периметру оконной шторы стали заметны серые полоски дневного света: с улицы пробивалось бледное зимнее утро. Клод Леон вздохнул; ноги его тем временем нащупали шлепанцы. Сделав над собой усилие, он встал. Из его расширенных пор нехотя, с присвистом спящей мышки, выходил сон. Клод подошел к двери, но прежде чем включить свет, развернулся лицом к зеркалу платяного шкафа. Накануне вечером он потушил лампу внезапно, как раз в тот
К счастью, жил он неподалеку от Компании. Это зимой — к счастью. Летом же дорога получалась слишком короткой. Надо было пройти триста метров по проспекту Жака-Лемаршана [7] (с 1857 по 1870 сей достойный муж инспектировал контрибуции, а прославился как героический защитник баррикады: он оборонял ее в одиночку, сдерживая натиск прусской армии; в конце концов они его одолели, зайдя с тылу; прижатый к своей высоченной баррикаде, которую он отстаивал до последнего, бедняга дважды выстрелил себе в рот из винтовки Шаспо; кроме того, отдачей ему оторвало правую руку). Клод Леон живо интересовался мельчайшими подробностями истории и в ящике своего стола хранил полное собрание доктора Кабанеса [8] , переплетенное в черный коленкор наподобие бухгалтерских книг.
7
Жак Лемаршан (1903—1974) — был в действительности театральным критиком, а в 1946 г. — секретарем литературной премии «Плеяды»; одним из первых оценил литературное дарование молодого Б. Виана.
8
Доктор Кабанес — Огюст Кабанес (1862—1928) существовал в реальности: врач, историк, автор популярных книг о болезнях прославленных людей.
От холода на краю тротуара позвякивали красные ледышки, а женщины сучили ногами под короткими бумазейными юбками. На ходу Клод бросил «добрый день» вахтеру и, заранее робея, подошел к решетке лифта в стиле Тпру-Конкурбюзье, где уже мялись в ожидании три машинистки и бухгалтер. Клод приветствовал всех сдержанным взмахом руки.
— Здравствуйте, Леон, — сказал начальник, открывая дверь.
Клод вздрогнул и посадил кляксу.
— Добрый день, господин Сакнуссем [9] , — пролепетал он.
9
Сакнуссем — Арн Сакнуссем, имя, с некоторыми изменениями заимствованное у Жюля Верна; это персонаж и других произведений Б. Виана.
— Какой же вы недотепа, — покачал головой начальник. — Опять кляксу поставили...
— Простите, господин Сакнуссем, я...
— Немедленно сведите! — приказал Сакнуссем. Клод склонился над кляксой и принялся старательно ее вылизывать. Чернила были горькие и пахли тюленьим жиром.
Сакнуссем, похоже, был в благодушном настроении.
— Вы читали сегодняшние газеты? — спросил он. — Конформисты готовятся устроить нам веселые денечки, не так ли?
— М-м-м... да, сударь... — промямлил Клод.
— Каковы негодяи, а? — воскликнул Сакнуссем. — Надо быть начеку... Они ведь, знаете, все вооружены...
— А-а... — выдавил из себя Клод.
— Помните, в дни Освобожденчества они возили оружие прямо-таки грузовиками, — продолжал Сакнуссем. — А порядочные люди, вроде нас с вами, ходят безоружными.
— О, конечно, — поспешил согласиться Клод.
— У вас есть оружие?
— Н-нет, сударь, — сказал Клод. — Но, может...
— Так вы готовы достать мне револьвер? — спросил Сакнуссем без обиняков.
— Я, это... — замялся Клод, — если только зять моей хозяйки... даже не знаю...
— Великолепно! — провозгласил шеф. — Так я могу на вас рассчитывать? Ну, разумеется, не слишком дорогой и чтобы непременно с патронами. Эти мне сукины дети конформисты!.. Надо держать ухо востро. Вы со мной согласны?
— Согласен, — ответил Клод.
— Ну разумеется. Не торопитесь, работайте спокойно. И если вам надо пораньше уйти...
— О, мне не надо... — поспешил отказаться Клод.
— Вот и хорошо! — одобрил Сакнуссем. — Главное, постарайтесь ставить поменьше клякс. И смотрите, работайте внимательно, вам не за красивые глазки жалованье платят, черт подери...